аластор ждал перемен больше, чем кто либо.

весть о смерти короля ада еще не коснулась простых грешников: они все так же бесчинствовали, продавали души и бессмысленно умирали. глупые, никчемные создания так ничему не научившиеся при жизни.

жалкое зрелище.

но аластор ценил своих слушателей, ведь без них радиоэфиры теряли смысл. вокс тоже ценил, а потому времени даром не терял, постоянно пытаясь перетянуть на свою сторону преданную аудиторию радиодемона. это раздражало, как и раздражал инфантилизм чарли, так некстати выстреливший на фоне смерти люцифера.

былая задорность и продуктивность юной морнингстар разбилась о скалы затянувшийся печали; аластор не мог на это молча смотреть: всячески пытаясь приободрить принцессу, он делал только хуже то и дело отпуская колкие, неуместные шуточки о репутации люцифера, искренне не понимая почему каждый из обитателей отеля упрекают его в цинизме и глумлении. аластору было чуждо сострадание (он этого не скрывал), точно так же как и эмпатия, на которую рассчитывала будущая наследница престола. вся его поддержка заключалась в скорейшем восхождении чарли на пост королевы ада — чем быстрее это произойдет — тем лучше для всех, а в первую очередь, конечно же, для него. но все доводы которые он приводил, шарлотта пропускала мимо ушей, игнорируя и замыкаясь, абсолютно наплевав на будущее своего королевства.

это было на нее так не похоже.

аластор понимал, действовать нужно быстро, ведь стервятники желающие урвать власть только и делают, что строят козни, исходя слюной на то, что им не принадлежит. на лилит надеяться не приходилось, учитывая что о ней уже очень давно никто ничего не слышал; она словно канула в небытие.

пока высшие оверлорды перешептываются о слабостях семьи морнингстар и о том, что "девчонка не готова", аластор ставит на кон все, уверяя высших в том, что она единственная кто имеет право на "наследство". а готова она или нет — это уже не их дело, а его.

— сколько еще это будет продолжаться? если она не повзрослеет, то ее сожрут, и даже не подавятся, — радиодемон стремительно терял терпение после каждого неудачного разговора с чарли; власть что ускользала из его рук, как песок между пальцев, отрезвляла, призывая действовать, а вот бездействие потенциальной королевы раздражало и злило.

— наберись терпения, мой дорогой, дай малышке время, не дави на нее, — рози всегда зрила в корень и говорила как есть; аластор с ней не спорил, возможно он действительно местами перегибал, был резок и нетактичен, но разве можно оставаться в стороне, когда на кону стоит власть над всем адом?

чем больше чарли медлила, тем больше аластор исходил ядом и желчью, вспоминая люцифера как слабого, сломленного и жалкого "королька", недостойного своего титула, недостойного своей силы. для жителей отеля, такое поведение аластора расценивалось как вызывающее, провокационное, однако он отмахивался апеллируя любое замечание неоспоримыми фактами, одним из которых было сомнительное отцовство люцифера. надо было лучше стараться.

загадочная смерть люцифера была еще одной головной болью радиодемона; никто не знал как "всемогущий" король ада умудрился двинуть коней, имея за плечами неоспоримую первородную силу, ангельское происхождение и как оказалось, мнимое бессмертие.

и пока шарлотта морнингстар нуждалась в скорби, аластор нуждался в информации. любой.

помимо нежелания чарли занять место своего отца, у аластора появились и другие заботы, требующие его пристального внимания: управление отелем, которое до этого они делили пополам, полностью легло на плечи радиодемона; теперь он был вынужден быть не только опорой для принцессы, но и нянькой каждому из постояльцев отеля, что с каждым днем раздражало все больше и больше. аластору было трудно сдерживать себя от резких, необдуманных поступков и слов, ярость внутри его черной души горела ярким пламенем, готовая вспыхнуть и сжечь каждого, кто встанет на его пути.

эта непреодолимая потребность в контроле всего происходящего, вынудила его заставить хаска заняться сбором информации: сплетен и шуток — любых зацепок которые так или иначе касаются люцифера. и пока ниффти прибирала комнаты, попутно обыскивая чужие вещи, аластор все чаще и чаще посещал рози, в надежде урвать самые свежие сплетни пентаграмм-сити.

конечно же многочисленные подозрения падали на корпорацию ви. слишком могущественную, слишком распоясавшуюся. их конкуренция была неоспорима, как и влияние на грешников. рози не говорила о своих тревогах, но аластор знал, что даже для такого могущественного и опасного оверлорда как она, ви представляют существенную угрозу.

очередной эфир посвященный последним событиям в кругу гордыни и новая рубрика: беседа со слушателями. аластор был против, когда рози предложила живое общение, но согласился, когда она упомянула что так, будет проще отслеживать осведомленность грешников. эфир, пропитанный токсичными высказываниями и критикой в сторону пошлого цифрового ящика пришелся как нельзя кстати — на станцию то и дело звонили бесы, желая заказать музыку или передать привет. и ни одного слова о павшем короле. сколько еще оверлордам удастся скрывать смерть люцифера? сколько еще времени понадобиться шарлотте, чтобы наконец принять свою суть?

аластор отвечает очередной звонок с круга похоти, закатывая глаза выслушивает пожелания возбужденного на том проводе, беса и быстро обрывает его, когда тот начинает перечислять чем бы и в каких позах занялся бы со своей подружкой. в моменте по радиорубке проносятся помехи, вызванные далеко не присутствием радиодемона: оборудование дало кратковременный сбой, а черные тени, прячущиеся за спиной аластора на миг исчезли. он прощается со своими слушателями, преждевременно заканчивая эфир.

не смотря на свое удручающее положение, он все еще не привык быть на привязи: ни у оверлорда каннибалов, ни у юной наследницы ада. раздражение и ярость клокочут где-то внутри грудной клетки, прямо под ребрами, но он подавляет эти эмоции, возникая перед чарли с неизменно широкой улыбкой на лице. хитрый прищур и беглый взгляд — быстрая оценка происходящего. с чего вдруг он понадобился ей сейчас?

— моя королева? — титул, который она ненавидит, произнесенный специально, как горькое напоминание. искаженный голос звучит мягко, податливо; аластор кротко кланяется и подходит ближе, — что я могу сделать для вас?

Отредактировано branigan (2024-12-09 02:09:25)