этот старый хер меня в могилу сведет.

он медленно переворачивается на спину, ощущая острую боль в правом боку и смотрит в потолок, разглядывая неровности и трещины в штукатурке. тренировка с кишибе прошла на славу: пауэр задействовала весь свой потенциал, а потому уже вторые сутки откисает в лазарете. денджи тоже досталось, но он, в отличии от демоницы, вовремя сдался, когда понял, что шансов на победу нет.

он смутно помнит то что было потом: звуки глухих ударов, крики и кромешная темнота. его вырубили топором из крови пауэр, лезвие рассекло голову и прошло так глубоко в мозг, что потребовалось не мало времени чтобы восстановиться. по телу синяки и ссадины: удары, нанесенные кровавым предметом, заживают куда медленнее, чем от обычного оружия.

он даже не знает, как оказался дома, но это уже и не важно.

в комнату доносится сладкий аромат специй и у денджи сводит живот от голода. осознание того, что близится ужин заметно поднимает настроение. боль не проходит, но она меркнет, на фоне грядущей трапезы. денджи поднимается с кровати не ощущая былой ломоты в теле, он распахивает дверь и выходит в коридор, шумно втягивает воздух ноздрями, предвкушая как будет уплетать стряпню хаякавы.

не друзья и не враги, что-то между: сотрудничество выгодное лишь двум демонюгам, комфортно устроившимся на шее охотника. а он и возразить не в силах: ползает, пресмыкается в ногах макимы, желая угодить и изо всех сил стараясь заслужить хоть толику ее внимания и похвалы.

жалкое зрелище.

интересно, со стороны я выгляжу так же?

денджи протискивается в узкое кухонное пространство. он с любопытством выглядывает из-за плеча аки, следит за приготовлением пищи: проверяет кастрюлю с рисом, осматривается, словно хищная птица, прикидывая что можно стащить.

— я так жрать хочу, — денджи задевает аки бедром, когда спотыкается, об крутящуюся под ногами, мявку, — чуть не наступил, — шипит он и смотрит на кошку сверху вниз, медленно отталкивая ее ногой в сторону; он огибает столешницу, становится напротив и опирается об нее локтями, пододвигая банки со специями так, что одна из них отъезжает на самый край. одной рукой он подпирает щеку, второй тянется к миске с нарезанными овощами; быстро схватив ломтик моркови сразу засовывает в рот и начинает жевать.

— клешни свои убери.

— не могу, я так есть хочу, что сейчас сдохну, — денджи хватает очищенную морковь, ту, что аки еще не успел порезать.

— что у нас сегодня в меню? — денджи откусывает от моркови и методичная работа челюстями разносит хруст по комнате. он жует небрежно, и во время разговора кусочек слюнявого овоща приземляется аки на руку. денджи невозмутимо забирает его и засовывает обратно в рот.

его вопрос остается без ответа и он замечает, что хаякава сегодня мрачнее обычного. или нет? или да? да черт его разбери.

денджи опускает палец в открытую баночку с медом, что стоит рядом, и поднимает, наблюдая как вязкая субстанция тянется за ним. он подхватывает стекающий мед языком и погружает палец в рот.

наблюдать за кислой миной хаявкавы желания нет; не смотря на не плохие кулинарные навыки, его угрюмый взгляд портит любое настроение, погружая собеседника в такое же уныние и апатию. но с денджи такое не пройдет, он достаточно натерпелся за все эти чертовы дни. единственное что он сейчас хочет — сытно и вкусно поесть, бездумно залипая перед телевизором. денджи отходит, усаживается за столом и включает телевизор чуть громче обычного, чтобы заглушить отрицательные флюиды, испускаемые хаякавой. по телевизору, впрочем как и всегда, ничего путного, поэтому денджи останавливает переключение каналов на выступлении айдолов. он включает музыку еще чуть громче, и качая головой в такт, легким движением руки сбрасывает со стола все не нужное: журналы и прочая мелкая утварь летит на пол.

— макима сказала, что ты псина.

он чувствует вибрации со стороны хаявкавы, поворачивает голову, чуть склонив ее на бок и хмурится: — чего ты там бубнишь?

денджи хватает пульт и делает музыку чуть тише.

— а я считаю, что ты настоящая крыса.

денджи смотрит на аки пристальным, долгим взглядом и развернувшись к нему корпусом, растекается по столу, подпирая голову ладонью.

ну снова здорова.

— ты называешь меня крысой? серьезно? что еще расскажешь? — в голосе проскальзывает раздражение, — пауэр сбежала, поджав хвост, но крысой ты называешь меня, — цедит он сквозь плотно стиснутые зубы, — знаешь, мне это уже порядком надоело, в каждой проблеме или неудаче ты винишь меня, а быть может все дело в тебе? в твоей слабости? ведь именно ты позволил химено умереть.

денджи осекается и замолкает, не должен был он этого говорить. музыка на фоне обстановку не разряжает, от слова совсем. наоборот, напряжение повисло в воздухе грозовой тучей, готовой разрядиться в любой момент. денджи запрокидывает голову и шумно выдыхает.

— для достижения цели остаётся не так много времени.

— а? — он поднимается и подходит к стойке, вновь переставляя банки с приправами в сторону, — что ты имеешь в виду?

аки сегодня действительно сам не свой. говорит больше обычного и это совсем не вяжется с его привычным немногословным образом.

— а что не так с твоей катаной? — денджи искренне не понимает к чему весь этот разговор. он следит за действиями хаякавы: ему нравится наблюдать как охотник ловко управляется с ножом, нарезая овощи ровными кусочками.

— ты слишком заморачиваешься, тебе так не кажется? я понимаю, что произошла страшная трагедия и ты потерял коллег, возможно они были тебе дороги. но я не тот, кто может разделить с тобой это бремя, я ничего не чувствую. и смерть химено прошла мимо меня.

взгляд денджи скользит по столу и впивается в початую бутылку пива. как он раньше не заметил. он поднимает глаза на аки, всматривается в его лицо и отмечает про себя, что товарищ-охотник не спроста загнал всю эту телегу. накопилось, а теперь хлещет как из дырявой бочки. стоит ли на него вообще злиться тогда?

— поэтому завязывай размазывать все это дерьмо, ладно? от твоей унылой рожи хочется блевать.

денджи ловко опирается о стойку и хватает бутылку с пивом. он быстро отстраняется, чтобы хаякава не успел протянуть свои «клешни» дабы отобрать. денджи, довольный уловом подносит горлышко к носу и вдыхает аромат хмеля, лукаво улыбаясь. он протирает бутылку краем футболки, чтобы не вышло «непрямого» поцелуя. никакой сторонней близости или даже намека на нее.

денджи смотрит на аки с неким озорством, зная, что он разорется: несовершеннолетним пить нельзя, и пока хаякава несет ответственность за пауэр и денджи, он не позволит им бесчинствовать, а потому денджи расплывается в нахальной улыбке, подносит бутылку к губам и делает глоток.

— она боялась, что моя жизнь закончится раньше, чем её.

денджи морщится, вкус оказался не столь приятным, как он себе представлял.

— а в итоге откисла раньше всех, — денджи усмехается, ловит на себе взгляд хаякавы и отмахивается, делая еще один глоток.
— забудь, все так или иначе умрем. кто-то раньше, кто-то позже. какая разница, — денджи задумчиво облизывает губы, — хотя… не умирай, если готовить будет пауэр, я с унитаза не слезу.