не герои ебучей оперы и пафосных бравад в них минус бесконечность, нанами не стремился к высокому положению и не пытался идти по головам, чтобы там ни шептали за спиной с завистью в голосе. любимчик читается в глазах напротив и кенто был бы рад плюнуть в красивое лицо, чтобы уверенность и высокомерие смыло волной гнева. не лги мне вертится на языке, послать бы нахер видимое дружелюбие и костяшками по скулам проехаться, чтобы дыхание из легких и животным рыком скрасить стены. не ненависть и не любовь, но сводящая с ума доза того, о чем никто из них не смел даже мечтать — эмоциональный спидбол ошеломляющего возбуждения, проходящего легкой щекоткой вдоль позвоночника. в голубых океанах напротив жажда внимания с болезненной одержимостью наркомана, нанами ощущает себя ебаным дилером, который изначально сподвиг на пагубную зависимость, а теперь отказывался выдавать этот кайф. ни нежность голоса, ни грубость хватки на лацканах форменного пиджака не скроют этого.

[indent]  [indent] маленький щенок так зависим от внимания.

и нанами почти смешно вперемешку с жалостью, хотя казалось бы, не ему испытывать такие чувства в адрес сильнейшего мага современности. ах, да, одного из сильнейших. сугуру гето украл половину пьедестала и теперь бешеная псина носится, ведь хвост подпалили. лишь спустя длительные секунды безразличия кенто осознает, почему масамичи не_вписал имя сатору годжо. мальчишку нужно было приструнить, стукнуть тупой башкой о рамки, установленные обществом, чтобы помнил — есть желания, возможности и обязательства. забывший о семейном наследии и пользующийся славой, доставшейся по праву рождения, не прилагая особых усилий. яга пытался вбить в пустую голову, что не вечно золото будет падать с неба, жаль только, что разменным яблоком стал кенто. его везде таскали за собой, как будущий противовес, водружая на плечи ебейшую тяжесть, которую нести не хотелось, но это подневольно стало частью повседневности.

[indent]  [indent] нанами сильнейшим быть не желал.

власть тоже была до фенечки, в учебе и этой гребаной работе он руководствовался лишь полезностью. и хамское поведение от белобрысой суки терпел лишь из практический соображений. это не было ненавистью или любовью, но холодным расчетом и, может быть, капелькой похоти. желание приручить дикого, необузданного зверя, чтобы к руке ластился и помнил, кто хозяин — тупо и вульгарно, как и  жадные глаза старых пердунов, пытающихся удержать чудовище на поводке. этим цунами их не снесло еще потому, что сатору годжо своей властью и силой пользоваться не умел. едва ли осознавая свое положение, он филигранно избегал возложенной ответственности, прячась за беззаботной маской, но стоило лишь немного перешагнуть установленные границы и посмотрите, как искажается прекрасное лицо, являя сущность хищника. нанами чувствовал каждое ебучее колебание, от глухого раздражения до глупой, подростковой обиды и очки, словно занавес, скрыли героев от блеска софитов на сцене. и самая малая, почти тщедушная капля желания, словно человек перед ним жаждал признания. похвалы. руки, что погладила бы по голове, как послушного пса.

[indent]  [indent] интересно.

— с чего бы мне бояться ребенка, у которого отобрали конфету, годжо-сан?

воздух тяжелеет, температура поднимается, а чужое дыхание ощущается на губах чем-то до охуения естественным, словно однажды сливались в нечто бесформенное, но единое, как комок грязи. стальная хватка и требование, от которых по спине мурашки не от страха, а от желания стряхнуть наваждение. хрустальный замок мыслей ебнулся вниз, нанами приносит мысленные извинения масамичи за то, что задачу свою, скорее всего, провалит. невозможно оставаться полностью равнодушным, когда т а к близко желанная добыча. человечность с трудом давит животные повадки: от желания оскалится до жажды впиться зубами в чужую шею, проливая горячую кровь. смочить губы воспетым благородством, может тогда старые уебки будут хоть немного думать, прежде чем раскрывать прогнившие рты. нанами ненавидел лицемерящих людей. и сатору годжо, честный в своей гордыне и неприязни, казался на их фоне адским раем, в котором черти спаривались с ангелами. наивный, высокомерный кусок дерьма, принимающий благословение за само собой разумеющееся.

— не все будет так, как вы хотите, годжо-сан. привыкайте, такова взрослая жизнь.

не унитаз для эмоций и выслушивать чужую желчь тоже не хотел, обида сатору была неинтересна, гораздо больше занимали другие колебания, от которых жгло в груди и чесались кулаки. ему не нужно прилагать слишком много усилий, чтобы перехватить инициативу, натренированное тело двигается само на голых рефлексах, когда вжимает оппонента в стену, по пути сметая этой тщедушной тушкой пару столов. больно, останутся синяки, но не смертельно, нанами и сам знатно приложился бедром об острый угол, что теперь пылала левая нога, однако, в сравнении с ебейшей агонией внутри ничто не имело значения.

— я не собираюсь отказываться от возможности из-за ваших капризов.

он злился на масамичи, так глупо скинувшего его в ров аккурат перед этим бульдозером. рука плавно, словно сама собой скользит по чужой груди к шее, едва касаясь пульсирующих под кожей вен. достаточно одного движения сейчас, чтобы перекрыть доступ к кислороду, ощутить сполна свою власть над местным божком, от одного взгляда которого верещали девицы и содрогались знающие. кипящая в жилах юность и максимализм считали, что кенто имел полное право показать, какие границы нарушил сатору своим своеволием. разум пресек все поползновения на чужое тело, к которому он доселе прижимался каждой частью себя. сплетающиеся, словно комок грязи. мерзко и отвратительно от знания, что податливым никто из них не станет. сатору годжо скорее откусит ему нахуй руку по самое плечо, чем позволит почесать за ушком.

[indent]  [indent] глупая псина.
[indent]  [indent] и наивный школьник.

ими пользовались без зазрений совести, ломая под уже устоявшуюся систему, а мозг услужливо подкидывал дозу адреналина в бою, чтобы процесс перекраивания проходил по кайфу. чтобы никто из них не заметил изменений в себе самом, даже если часами будут в зеркало пялится. нанами ненавидел работу мага за этот флер полезности, но и бросить не мог, ведь разрывать руками проклятые души - единственное, что он умел мастерски. и было что-то глупое в том, что масамичи искренне верил, будто кенто может созидать.

— учитель хочет выдвинуть меня на первый уровень. и я не собираюсь от этого отказываться.

поразительно, как ему хватало выдержки говорить спокойно в таком-то положении, обстановке, где каждое слово, словно вода, капающая на раскаленный в печи клинок - шипит и пенится. закипающий внутри гнев испарялся также стремительно, ослабляя хватку, вынуждая вспомнить о приличиях и том, что они, кажется, сломали пару парт во время своей краткой перебранки. проснувшийся вулкан должен был вот-вот погрузиться в спячку снова, так и не выплеснув и толики пепла и лавы, обойдясь лишь краткими подземными толчками. а еще колким возбуждением в паху, упирающемся в чужое бедро. нанами считал, что не хватает нагрузок, хайбара сетовал, что другу давно пора посещать прелестниц. возможно, гребаная физиология не так уж и не права.

— в следующий раз, пожалуйста, соблюдайте границы, годжо-сан. не всем людям приятен такой близкий контакт.

не все готовы терпеть твой говно характер остается невысказанным, он отстраняется также поспешно, как рыба ускользает от сетей рыбака. желание драки, возникшее в самом начале, теперь кажется абсурдом. рехнулся на фоне долгого бездействия, не иначе. масамичи слишком долго держал его в четырех стенах после последнего задания. того самого, на котором нанами сломал три ребра из-за собственной неосторожности.

— вам следовало спокойно поговорить с учителем. вы же не ребенок уже, чтобы криками и капризами решать проблемы, годжо-сан. научитесь говорить с людьми, а не требовать.

глупо давать совет тому, кто им не следует. в прошлый раз именно с этого и началась их драка, после которой они стояли в кабинете масамичи и слушали его обвинительные речи.

— ваше поведение утомительно.

было лишь два варианта развития событий: они разнесут класс или сатору годжо хлопнет дверью в деланном равнодушии. даже если он немного покоцает нанами, кенто восстановится значительно быстрее, чем эта прекрасная мордашка. да и причинить сильный вред мальчишка перед ним не мог. не хватало грубой силы, чтобы пробить равномерный поток проклятой энергии внутри.

[icon]https://upforme.ru/uploads/001b/2a/da/2321/795236.png[/icon]