cry4u |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » cry4u » магическая битва » wildest dreams
wildest dreams |
say you'll see me again even
if it's just in your wildest dreams
and when we've had our very last kiss , but my last request is say you'll remember me* |
[status]твоя mammy [/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2a/da/2321/662698.png[/icon][fd]jujutsu kaisen[/fd][lz]не содержанка, а женщина широких взглядов[/lz]
нанами издает нечленораздельный звук и гнет спину дугой, когда родные руки скользят под пижаму и между ног. теплая, сонная, фактически беззащитная, она не может ни оттолкнуть, ни сделать хоть что-то, чтобы напомнить об утекающем времени, только губы кусает, стоны сдерживая, когда страсть взлетает, подобно акциям apple на биржевом рынке. в самое ухо хриплое «нана» и тормоза отказывают окончательно, будильник взрывает телефон и посылается нахуй, потому что прямо перед лицом мелькают глаза-океаны и нанами так размазывает по простыням от осознания, что это всё её - какая нахер работа, когда ноги расходятся в стороны сами собой. иногда поток серой, взрослой жизни сбивает нечто странно-нежное, когда обычно грубоватый секс сменяется на лениво-утренний, они безбожно опаздывают, но ни оторваться, ни прерваться возможности нет. сато в своей настойчивой жажде внимания тянется, льнет всем телом, трется вставшими сосками о её грудь и это так неебически охуенно, что мир схлопывается до одной комнаты, где два человека сплетаются в одно. по утрам нет ни правил, ни регламентов, которые нужно соблюдать, кроме одного «любить, кормить и никогда не бросать». безусловная истина, константа, не меняющаяся из года в год. нанами не разбрасывается словами, не кричит об обожании, но четко знает, какой кофе и десерт любит сато, какое мясо предпочитает, а еще, что готовить ей с собой жратву абсолютно бесполезно - годжо забудет бэнто у обувного шкафчика. поэтому нана хавчик собирает себе с учетом на_двоих, зная, что после обеда белобрысая крысильда заявится в её кабинет с требованием кормежки с рук. кенто привычно забухтит о степени ответственности своего партнера, но под хитрым взглядом раскроет коробку, потому что сопротивляться глазам-океанам нана нихуя не может. их жизнь протекает в размеренной череде пиздец-не_пиздец, когда годжо периодически дохнет от бумаг, миссий и не особо любезной верхушки, уподобляясь разряженной батарейке. нанами подхватывает, тащит под плед, реанимирует и отправляет в свободный полет эту львицу-тигрицу, которая и саму королеву елизавету нахер пошлет, еще и канкан для антуражу спляшет. с сато станется пожать руку президенту с вопросом «а ты бл кто?», потому что память на лица дерьмовая, так еще и на слабаков внимания в минус ноль. налаживание связей и поддержание видимости социальной жизни висит на нанами, которая лишь изредка нервно закуривает ( точнее, довольно часто, потому что иначе башка нахер седая станет ), но даже лекции уже не читает. сато годжо исправить невозможно, в своих долбанных привычках она не просто тверже горы фудзи, а охуенно фундаментальна, нана это знает и с философским видом изрекает «блять, окей, ладно». она мирится с чужим говном также потрясающе, как и пишет отчеты, поэтому вся бумажная работа на ней. пальцы порхают над клавиатурой по принципу бабочки и ведь даже не скажешь, что нанами кенто - женщина, которая с техникой не то, что на вы, а с придыханием и «ох, ебт». она меняет ноутбуки чаще, чем люди любовников, как и телефоны. единственные константы в её жизни - это расписание, сато годжо и совместное фото в рамке на столе. нана не романтик, но только тупой, глухой и слепой не заметит очевидного. хотя, на самом деле, таких кадров было достаточно.
[indent] а еще нана в рот ебала эти ваши айфоны и сато годжо вместе с ними, потому что именно последней вперилось приобщать женщину к техническому прогрессу.
конфетно-букетными делами стабильно занимается сато - ей нравится привлекать внимание, удивлять, а еще переодевать нану так, как хочется и во что хочется. примерно так кенто обзавелась кожаными штанами, в которых её задница выгладит вполне ебабельно ( угадаете автора комплимента с одной попытки? ), а еще парой побрякушек, которые не особо носит из-за специфики их работы. единственный извечный аксессуар - подаренные лет эдак восемь назад часы, которые уже давно пора бы заменить на что-то более современное и стильное ( по мнению годжо ), но кто бы мог подумать - нана сентиментальная личность и шлет в эротическое на три буквы. сато сдается, едва кенто начинает раздраженно рычать, подбирает новые на свой вкус ( которые нанами разобьет якобы случайно на миссии ), цокает недовольно, но дальше разрешенного не суется. они притирались охуистительно долго, переходя от стадии триггеров в друзей, потом любовников и теперь, вуаля, сожители. их общие друзья от перемен выхуеть до конца так и не успели, нана, объективно, тоже.
— возмещать ущерб будешь сама.
бурчит под нос женщина, наблюдая за тем, как снесенная к херам несущая стена тянет за собой целый этаж, заброшенка складывается, как карточный домик и нана даже не знает, что из всей ситуации хуевей - минус в кошельке от грядущих цифр, количество объяснительных или недовольное лицо сато, которой не дали повеселиться в полной мере. кенто привыкла работать быстро, не растягивать удовольствие, чтобы меньше пыли на одежде и домой побыстрее. годжо тянет кота за гребаные яйца, потому что миссии - единственное, что разбавляет её скуку в череде слабаков. нанами трет сбитые костяшки, разминает ноющее запястье под чужим взглядом из под повязки, уверенно динамит разрывающийся телефон. на экране то и дело вылетают разгоряченные градусом рожи студентов, которые поздравляют с началом учебного года, поток сменяется на встревоженное сос масамичи, который словно жопой чует, когда что-то идет не так. проклятие особого уровня на окраине города не ждал никто, а то, что этих тварей будет двое - тем более. нана в рот ебала эту жизнь и то, что сюда блять невозможно вызвать такси в позднее время, над головой зреют звезды, хотя внимания на них ровно ноль. перед глазами белобрысая засранка, охуенно красивая на фоне темного небосвода и ну_как_бы нанами не романтик, но трусы уже пора менять.
годжо сражается красиво.
она блять почти танцует на поле боя, раскручивая вихри проклятой энергии так, что голова кругом. от нее фонит силой и возбуждением, адреналин бьет в голову и в целом, нана её понимает, просто никак не показывает солидарности. кенто филигранно насрать на то, какую претензию предъявит администрация города за разруху и учиненный шум, с этим пусть разбирается масамичи.
— закажи доставку. не хочу сегодня тратить время на что-то еще, кроме душа и постели.
и тебя остается под строгой цензурой, неозвученным, потому что нана знает - если лишний звук сорвется с губ, до дома они нихуя не дотянут стараниями сато.
[status]твоя mammy [/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2a/da/2321/662698.png[/icon][fd]jujutsu kaisen[/fd][lz]не содержанка, а женщина широких взглядов[/lz]
[nick]Gojo Sato[/nick][icon]https://i.postimg.cc/8C68sB1W/1.png[/icon][lz]<center><small><a href='https://hornyjail.ru/profile.php?id=2321'><b>твои</b></a> руки ласково, нежно и тепло <br>меня тащат на самое дно</small></center>[/lz]
родиться, чтобы изменить баланс сил.
стать сильнейшей, чтобы защищать слабых.
быть живым оружием в руках прогнившей системы.
нести тяжкое бремя с гордо поднятой головой и ежедневно улыбаться сквозь нескончаемую боль утраты.
у годжо сато крайне сложный характер — об этом знают все, даже те, кто лично с ней не знаком. о ее легкомысленности и бестактности ходят легенды — таких как она в обществе магов не любят, но терпят: одни презирают, шакаля за спиной, другие боятся, стараясь всячески избегать прямого контакта, а третьи завидуют, разыгрывая мнимое дружелюбие.
и она привыкла к такому положению дел, ловко пропуская весь негатив через призму беспечности.
вот только сама в чужих эмоциях разбирается скудно, точнее не разбирается совсем. не научили в детстве сопереживать, не научили быть чуткой. сато — товарняк без тормозов, мчащий на огромной скорости — не успел отскочить и вот тебя уже размазало в фарш.
да, нанами?
кенто всегда была не так проста, как казалась на первый взгляд: холодна, рассудительна и чертовски сдержана — вот только насколько напускная маска соответствует действительности? сколько потребуется времени, чтобы крепкая стена безразличия рухнула разломанными кирпичами и пылью к ногам остервенелой выскочки?
не так уж и много, как оказалось.
— на-на-ми, — она произносит ее имя тихо (почти шепотом), протяжно, по слогам, словно пробуя его на вкус. обжигая горячим дыханием ухо, она трется об него щекой — ластится как дворовый кот, требующий ласки. обнимать со спины уже привычка; она прижимается — теснее, ближе, жарче будто пытается забраться под кожу как самый горький, смертельный яд. тепло чужого тела сводит с ума, подобно психотропному наркотику — попробуй раз и уже не сможешь остановиться, а не получив желаемую дозу — начнет ломать, выворачивая все нутро наизнанку.
но нанами дает ей даже больше, чем нужно, сполна утоляя гнетущие печали и неизъяснимую тревогу; с ее появлением жизнь начинает играть иными красками — неконтролируемые всплески тактильного голода постепенно стихают — после смерти сугуру она впервые чувствует себя снова значимой. важной. нужной.
и это пьянит сильнее, чем алкоголь.
их первая встреча после долгой разлуки мало походила на дружескую; нанами вернулась и даже не обняла при встрече, сухо бросив холодное, отрешенное приветствие. а теперь она тонет в собственных стонах, плавясь в руках той, от которой бежала все это время без оглядки, отчаянно подавляя зарождающиеся теплые чувства.
тонкие пальцы блуждают по телу, скользят вниз от шеи до ребер, останавливаясь на груди, что так идеально ложится в ладонь; подушечка пальца едва ощутимо касается соска, обводя его ровно по ореолу и рука движется дальше — проходится по изгибу талии и ловко проникает в нижнее белье, заставляя чужое тело трепетать в предвкушении.
— моя, — прикрывая глаза, твердит сато и по привычке зарывается носом в светлые волосы, вдыхая запах шампуня, что не успел еще выветриться.
ей нравятся такие игры по утру: нанами еще сонная, теплая и слишком беззащитная, чтобы остановить порыв пылкой страсти, которую даже сама сато не в силах контролировать. она проникает в нее, не встречая сопротивления, наоборот, чужое тело приветливо откликается на ласки — поддается словно мягкая глина, и сато, как умелый скульптор вылепливает настроение грядущего дня, мягко отводя бедро кенто в сторону. пальцы погружаются в теплое, влажное лоно и последующий стон нанами размывает границы сознания.
— прошу, не оставляй меня больше, — разнеженная интимной близостью позволяет себе то, что не позволила бы раньше, — не оставляй меня одну, — извилистая дорожка влажных поцелуев мягко оседает на коже, и губы подрагивают в взволнованном шепоте, — ты нужна мне, — она снова сбивается с дыхания, не веря в то, что осмелилась просить в слух.
хуже скучных заданий только скучные отчеты, которые нужно составлять хотя бы раз в неделю. сато мастерски уклоняется от столь бесполезного (по ее мнению) занятия, скидывая свою работу на плечи кенто, а та хоть и поджимает губы в раздражительном недовольстве — сдается под натиском небесно-голубых выразительных глаз.
и только свеже-подкинутая работенка заставляет сато воспрять духом и засиять — она готова взять на себя любое задание, лишь бы его не поручили первогодкам — каждый из них ей дорог по-своему; их жизни слишком ценны.
она снимает повязку и ее глаза словно светятся в полумраке старого заброшенного здания. она смотрит на уродливое проклятие, паря в воздухе и расплывается безумной улыбке выкручивая бесконечность на максимум — голова снова будет болеть, но об этом она подумает позже, а сейчас...
проклятая энергия клубится в ней мощными потоками, готовая взорваться в любой момент, но сато копит, преобразует, наслаждаясь колкими мурашками, что будоражат все ее естество, приподнимая волоски на коже.
синий. красный. фиолетовый. огромного многоглазого червя разрывает в клочья раньше, чем он успевает эволюционировать до своей истинной формы. какая удача, вот только… целый этаж летит вниз, а сато пугливо озирается, выискивая глазами кенто; сердцебиение возвращается к привычному ритму и воздух покидает легкие, когда в разрухе и клубах пыли она видит ее. целую. невредимую.
— возмещать ущерб будешь сама.
— вот еще, — огрызнулась сато, разминая шею, — кому какое дело до этой дыры? — она поднимает голову, наблюдая как завеса плавно спадает, растворяясь в воздухе и натягивает повязку обратно на глаза.
— да и к тому же изгнание проклятий всегда подразумевает некоторые разрушения, — она подходит к кенто со спины, кладет голову на плечо, обдавая ее шею жарким дыханием, — уж тебе ли не знать, нами? — на последнем делает акцент, превращая сокращение имени в заигрывающую дразнилку.
она касается ее запястья, проходится по разбитым костяшкам и переплетает пальцы — слишком интимный жест; приобнимает со спины, свободной рукой медленно скользит по талии и опускает ее на бедро, проникая в карман брюк. ее прикосновения мягкие, волнительные, но в то же время уверенные. она достает узкую коробочку шоколадного драже, что припрятала накануне.
— я знала, что ты ее не потеряешь, — довольная своей наградой, сато кротко целует нанами в щеку и тут же отстраняется, принимаясь за вскрытие упаковки.
— закажи доставку. не хочу сегодня тратить время на что-то еще, кроме душа и постели.
— тут не ловит, — она достает мобильный телефон и всматривается в экран через глазную повязку, а после разворачивает смартфон к нанами и закидывает несколько конфет себе в рот.
— не волнуйся, сейчас выедем отсюда и я закажу что-нибудь, — отмахивается сато с набитым ртом; ее внимание привлекает звук сигнала автомобиля.
— что так долго? мы вообще-то уже давно закончили, — заливается недовольством сато, когда иджичи любезно открывает перед ней дверь.
он пытается что-то ответить в свое оправдание, но сато его не слушает, она небрежно плюхается на заднее сиденье и по-хозяйски закидывает ногу на ногу нанами, подсаживается ближе и кладет голову ей на плечо.
в салоне автомобиля темно, играет легкая музыка позволяющая спокойно перешептываться так, чтобы остаться неуслышанной посторонними ушами. сато берет руку нанами в свою, вновь переплетает пальцы и залипает в экран телефона, листая сделанные накануне фотографии своих учеников. она расплывается в улыбке, когда на экране случайно мелькает фото обнаженный кенто, спящей в кровати, где крупным планом видна ее грудь и вставшие (от холода) соски. сато сжимает ее руку, привлекая внимание и лукаво улыбается, демонстрируя снимок.
— на-на-ми, — шепчет сато прямо в ухо нанами.
— я хочу тебя.
— сейчас.
она проходится кончиком языка по чужой шее, слизывая пот и пыль осевшие на коже, гасит подсветку на телефоне и кладет его на сиденье; освободившейся рукой скользит по бедру кенто, требовательно раздвигая той ноги и тянется к ней, касаясь ее губ влажным поцелуем.
обойдутся без откровений, но на языке вертится чокнутая сука, которое нана проглатывает вместе с тихой досадой. годжо не сражается. она танцует, а мощь в её руках раскрывается бутоном божественной красоты. лепестки окрашены в синий, красный, фиолетовый, в глазах разливается океан и сато в миг своего триумфа неебически прекрасна. нанами каждый раз жаль пропускать такое зрелище, когда их выпускают в паре. её работа: поддержать завесу и зачистить границы от мелочи, распуганной всплеском проклятой энергии. на волосах, в носу и языке оседает пыль от упавшего этажа, ноют стопы, а грудь и низ живота сводит жаром. ей хочется сжать эти тонкие запястья прямо сейчас, пройтись языком от шеи до груди, обхватить губами сосок, срывая с губ чувственный стон. годжо не сражается. она спорит с самим мирозданием, играет в кокетку с гравитацией и нарушает все мыслимые молекулярные законы, искажая реальность под себя. но там, в стенах квартиры, лишь нанами видит, знает, как разбивается это тело об оргазм крупной дрожью, как скрываются за пеленой похоти голубые глаза. в её руках божество магического мира плавится от страсти, умоляя не оставлять. сосите, сучки. нанами не устаёт доказывать, что цепь на шее крепка, а узы, связывающие их, не разрушит даже взрыв вселенной. блять. от мыслей этих жарко, нутро ноет и вопросы масамичи вызывают лишь глухое раздражение. она не хочет разбираться с формальностями, яга даёт время на отдых и предупреждает, что отчитаться придется все равно. карета для белобрысой принцессы, иджичи осыпает извинениями, кенто отмахивается. бытовые мелочи её мало интересуют, как и расплывшаяся в улыбке годжо, залипшая в телефон. в голове складываются неутешительные цифры, грядущие кипы бумаг и та_самая_требуха, которую сато скидывает на неё каждый ебаный раз. к с т а т и о ебле. у наны при взгляде на экран чужого телефона бровь ползет вверх. блять, серьезно? читается на лице и рука сама тянется отобрать устройство, чтобы фото удалить. ну, нихера не выходит, кто бы сомневался.
— зачем?
заменяет рвущееся нахера, а в ответ шепот прямо на ухо. я хочу тебя бьет наотмашь, прокатывается током по позвоночнику, напоминая о клокочущем с вечера желании. у нанами губы дрожат в ответном оскале, в желании впиться зубами в чужую шею, оставляя метки. взгляд упирается в иджичи. мешает. а чужая рука по бедру, она голову поворачивает, чтобы одернуть и мир схлопывается до чужого языка. они почти сплетаются в темноте авто, телефон падает и лучше бы киётаке не оборачиваться. не сейчас, когда руки кенто под одежду и трут соски через тонкую ткань лифчика. она целует в ответ жадно, требовательно, не претендуя, а забирая всю власть, еще раз напоминая сато о том, что в постели жрец служит божеству, не наоборот. оторваться прямо сейчас почти невозможно. блять, это физически больно, нанами хочется рычать, она готова взвыть, но увеличивают дистанцию, строго одергивая годжо одними глазами.
[indent] [indent] [indent] потерпи.
[indent] [indent] [indent] потом.
[indent] [indent] [indent] нет.
[indent] [indent] [indent] сейчас.— заедь на омотэсандо, нужно забрать подарок для губернатора.
пейзаж за окном не интересует нихрена, нанами спешно делает заказ с доставкой на дом, стараясь не смотреть на годжо. деревья сменяются на небоскребы, на улицах почти пусто, но вывески все еще сверкают, заманивают дороговизной. кенто отдает иджичи свою карточку, прикидывая время, которое у киётаки уйдет на подтверждение и оплату. слишком мало. но этого недостаточно, чтобы сдержать животный порыв. за тонированными стеклами не увидеть того, что происходит внутри, а нанами с раздраженным невыносима на губах тянет ехидную морду к себе. целует жадно, напористо, сминает и почти кусает, а затем отстраняется, задирая руками верх одежды вместе с лифчиком, обнажая грудь. склониться, прихватывая губами сосок, мягко, почти_нежно сжать, тут же сменяя на ласки языком, затем второй. руки скользят по телу вниз, грубо ноги раздвигая и тихо досадуя, что не_платье. грёбаные брюки. ей плевать на провокации годжо и на её возможное возмущение. сама допизделась, нехер дразнить было. и пусть скажет спасибо, что времени не так уж много. но достаточно, чтобы пальцами под расстегнутые брюки, под белье, до первого блядского стона от касания к клитору. затем еще одно и еще, чтобы столь горячо любимая белобрысая сука стонала снова и снова.
— у тебя совсем нет стыда, годжо?
границы дозволенного обратились пеплом в тот самый первый раз на окинаве, нанами тяжело поддерживать даже минимальную видимость стены между ними. сато не теплая, горячая, влажная, такая, как нана любит. рядом с ней сдержанность на осколки, а внутренний зверь рычит довольно, стоит лишь носом в шею уткнуться. брюки мешают, вытряхнуть бы из них и пройтись по внутренней стороне бедра языком, оставляя новый засос поверх старого. кенто и сама едва сдерживает неудовлетворенный стон, когда приходится отстраниться. и лишь демонстративно, в усладу для голубых глаз облизывает пальцы, одним взглядом обещая продолжение, но уже позже. дверь со стороны водителя открывается аккурат в момент, когда нанами поправляет на годжо одежду.
[indent] [indent] [indent] идеальный тайминг.
— не нужно отдавать мне, передашь директору. это ему предстоит встреча по урегулированию вопроса о компенсации.
нанами привыкла контролировать все, на что падал взгляд и куда дотягивались руки. сато годжо была исключением. приятным.
[indent] [indent] [indent] и самым лучшим в её жизни.
она не смотрит на годжо до того момента, когда подъезжают к квартире кенто. нанами ценит иджичи за умение молчать, киётака мудро закрывает глаза, игнорируя причины, по которым сато выходит следом. это повторяется снова и снова: умело держать дистанцию до двери, пока глазами не скажет можно.
сато годжо спорила с самим существованием и меняла законы. нанами кенто присваивала бесконечность и растворялась в пустоте без остатка.
[indent] [indent] [indent] снова и снова.
— иди в душ первой. я дождусь курьера с заказом.
она знает - терпение сато держится на пиздец какой тоненькой ниточке. почти слышит эту вибрацию глухую, когда струна натягивается, издавая писклявый, мерзостный звук. и потому расставляет границы дозволенного сразу. годжо знает - сейчас лучше не перечить, чтобы затем получить бонус за хорошее поведение.
— и не вздумай себя трогать. ты поняла, о чем я.
хотя сато годжо всегда была плохой девочкой.
[status]твоя mammy [/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2a/da/2321/662698.png[/icon][fd]jujutsu kaisen[/fd][lz]не содержанка, а женщина широких взглядов[/lz]
[nick]Gojo Sato[/nick][icon]https://i.postimg.cc/8C68sB1W/1.png[/icon][lz]<center><small><a href="https://hornyjail.ru/profile.php?id=2321"><b>твои</b></a> руки ласково, нежно и тепло <br>меня тащат на самое дно</small></center>[/lz]
нанами кенто пример для подражания: ответственная, справедливая, решительная. ее любят старейшины, ей восхищаются студенты; она — оплот стабильности и организованности. нана не простой человек, она как единый непреложный свод правил, а мелкие неурядицы, встречающиеся у нее на пути всего лишь поясняющие сноски. сато же в этой книге отведена особая роль, она навсегда останется страницей, заложенной закладкой.
находиться рядом с нанами и держать руки при себе — задача не простая и трудно выполнимая, особенно если сидишь в полумраке на заднем сиденье автомобиля (сато откровенно плевать на то, что они не одни, наоборот, возможность «попасться» лишь сильнее раззадоривает ее и без того спонтанный порыв страсти); в столь интимной, близкой обстановке влечение становится нестерпимым, превращаясь в болезненное желание, в маниакальный соблазн. ни о какой бесконечности и речи быть не может, она отключается сама по себе — неосознанно, в моменты сильного, острого возбуждения.
запах чужого тела доносится до сато, дурманит и сводит с ума подобно самому сильному афродизиаку (она готова встать на колени, склонить голову и поклясться перед самим тенгеном, что никто и никогда ранее не разжигал столь сильное пламя в ее душе) природный магнетизм кенто нарушает сердечный ритм, сбивает дыхание и сато теряется в манящей бездне невысказанных чувств.
горячий, влажный поцелуй как минутная слабость, сато не видит, но ощущает взгляд киётаки обращенный на них через салонное зеркало заднего вида. он смотрит на них украдкой, боясь попасться словно провинившийся школьник и сато расплывается в нахальной, дерзкой улыбке, когда родные руки скользят под одежду, лаская грудь. ей льстит его внимание и в качестве награды она издает тихий стон, который он точно услышит. сато сильнее сводит бедра, выгибается в спине как кошка, вжимаясь задницей в сиденье; она углубляет поцелуй с безудержным вожделением и буквально плывет, растворяясь в тепле ловких пальцев. нанами пресекает ее достаточно резко, в своей привычной невозмутимой манере, разрывает поцелуй и отстраняется, а сато недовольно поджимает губы, словно обиженный ребенок не получивший желаемого. возбужденная, распаленная страстью, сато делает глубокий вдох и облизывает губы, откидываясь на спинку сиденья; она поглядывает на кенто сквозь ткань повязки с застывшей обидой на лице, но та не обращает на нее никакого внимания.
сато раздражается: она ненавидит игнор, для нее это болезненный триггер. неосознанно, скорее из вредности она принимает негласный вызов: закидывает ногу на ногу и покачивает носком, методично ударяя им об спинку сиденья киётаки.
легкая провокация, нечестная игра.
она льнет к его сиденью и упирается в него локтями, медленно дует на загривок и улыбается.
— цукумо уже спрашивала тебя про типаж девушек? — тянет сато, игриво касаясь пальцем чужого затылка, — что ты ответил?
иджичи начинает нервничать: он сжимает пальцами руль и пытается что-то сказать, но слова, предательски застревающие в горле, выходят нечленораздельным бульканьем.
— заедь на омотэсандо, нужно забрать подарок для губернатора.
встревает кенто, разом сводя проказы годжо в ноль. киётаки благодарно отзывается тихим согласием и в салоне повисает угрюмое молчание. музыка, тихо звучащая из небольшой магнитолы, немного разряжает гнетущую атмосферу.
сато скрещивает руки на груди и в очередной раз откидывается на спинку сиденья. когда машина останавливается, она поднимает повязку на лоб, всматриваясь в след удаляющегося иджичи.
— а нельзя было послать его после того, как он довез бы нас до дома? — шипит сато, но тут же замолкает, когда губы кенто касаются ее требовательным поцелуем.
хитрая дрянь.
сато удивленно распахивает глаза, явно не ожидая от кенто подобной наглости. дикая, изголодавшаяся нана открывается с другой стороны; от былого самообладания не осталось и следа, она всецело поддается первородным инстинктам. нана в своих ласках несдержанна и напоминает вихрь, сносящий все на своем пути. а сато и рада: млеет, добровольно отдаваясь на растерзание раздразненному хищнику. она запрокидывает голову, прикусывает нижнюю губу и издает сдавленный стон, когда горячий, скользкий язык проходится по груди; соски тут же твердеют, выдавая и без того очевидное желание.
нана тверда и принципиальна, останавливать ее или как-то препятствовать нет никакого смысла, она возьмет то, что хочет — так или иначе. сато ничего не остается, кроме как подчиниться, покорно раздвигая ноги и придвигая таз на встречу ловким пальцам.
чертова сука, как хороша.
сато захлебывается несдержанным стоном, когда тонкие пальцы погружаются в возбужденную плоть, дразня клитор раз за разом. пылкие поцелуи в шею обжигают, словно раскаленное железо. сато обдает адским пламенем, заставляя все ее лицо пылать багровым румянцем. внутри все трепещет: она сжимает пальцами обивку сиденья, покачивает бедрами подставляясь под ласку и буквально скулит в преддверии оргазма. вот только он как самый сладкий плод, остается под запретом — так близко и так далеко, когда руки кенто резко отстраняются и поправляют поехавшую в разные стороны одежду.
осознание происходящего пришло с опозданием, она только и успела что вздрогнуть, когда дверь со стороны водителя резко открылась. сато впилась раздосадованным взглядом в затылок, так невовремя вернувшегося, иджичи. всю последующую дорогу она вела себя относительно тихо; немного ерзала и периодически поджимала бедра — выжидала, когда они наконец-таки доедут до дома, чтобы потом уже не сдерживаться ни в чем.
когда они переступают порог квартиры, нана держится отстраненно. она действительно думает, что ей это поможет?
— иди в душ первой. я дождусь курьера с заказом.
сухо бросает она и сато плотно сжимает зубы, стягивая повязку со лба: смотрит в спину кенто так, что буквально прожигает в ней дыру. поток проклятой энергии становится нестабильным, почти искрится где-то внутри, содрагая тело в немой ярости.
— и не вздумай себя трогать. ты поняла, о чем я.
последняя фраза словно спусковой крючок, который дрогнул в неумелых руках. сато подходит к нанами, грубо хватает за плечо и рывком выжимает в стену.
— кто ты такая, чтобы мне указывать? забыла, кто стоит перед тобой?
она чуть наклоняет голову, смотрит на кенто исподлобья диким, полного вызова взглядом. упирается в стену ладонью, а другой рукой берет зарвавшуюся суку за подбородок, не позволяя отстраниться или отвернуться. долгий, пристальный взгляд глаза в глаза, как долгожданная прелюдия, а следом властный поцелуй — сато берет то, что ее по праву. она ласкается губами, игриво проникает языком, дразнится целуя рваными, смазанными поцелуями, не позволяя насладиться ими в полной мере.
она точно знает чего хочет и кенто лучше ей не мешать. сато переводит руки на талию, сокрушая нанами жгучими, влажными поцелуями в шею, оставляя на коже яркий, налитый кровью засос — простая метка, чтобы не забывалась; мучительно медленно расстёгивает брюки: ловко продевает пуговицу через узкую петлю и опускает молнию. стягивает их рывком и почти сразу касается нижнего белья; кружевная ткань мокрая и липкая — сато подмечает это, шепча на ушко нанами грязную пошлость.
она отодвигает кружево в сторону, проникая в тесное лоно; нанами до неприличия мокрая и горячая. сато теряет ощущение времени, в простой жаркой борьбе за первенство все становится блеклым и не важным — нет ничего кроме долгожданной близости.
сато проходится пальцами по клитору нежными, круговыми движениями и душит рвущиеся стоны жадным поцелуем, не позволяя нанами нормально вдохнуть. она сменяет ласку на проникновение, просовывая в любимую два пальца, лукаво смотрит ей в глаза, считывая растущую похоть и приближающийся оргазм; она готова встать на колени, чтобы довести кенто до сладострастных судорог, но замирает, когда треклятый звонок в дверь путает мысли. сато не хочет останавливаться: ее поцелуи грубые, требовательные и безудержно мстительные.
настойчивый звонок раздражает и сато прерывает ласку, она отстраняется и в миг подлетает к двери, распахивая ее, совершенно позабыв о стоящей позади, полуголой кенто (ей ведь хватит смекалки скрыться?). на пороге стоит киётака, пытается что-то сказать, но кроме невнятных односложных высказываний, приправленных заиканием сато с трудом может что-то разобрать. он протягивает ей мобильный телефон, что та обронила на заднем сиденье; сато хмурится, забирает гаджет и хитро улыбается.
— надеюсь ты не листал мою галерею, — ее губы растягиваются в лукавом оскале, — или ты…?
иджичи задыхается от пристального взгляда годжо, отрицательно качает головой, кланяется и почти сразу же удаляется, стараясь избежать унизительного допроса. сато усмехается, сжимает телефон в руке, смотря в след удаляющемуся водителю и закрывает за ним дверь.
— а вот теперь, я пойду в душ, а ты.., — довольная собой, сато проходит мимо кенто, специально задевая ее плечом и швыряет телефон на кровать, — жди своего курьера, — ехидно усмехается она прямо в глаза нанами и скрывается в ванной.
очередная провокация.
сато проходит в ванную и даже не обращает внимание на собственное отражение в зеркале. ей не требуется много времени чтобы избавиться от одежды, она небрежно бросает ее на пол, перешагивает и встает под теплый, расслабляющий поток. волосы мгновенно мокнут, прилипая к лицу и она лениво ведет пальцами от лба к затылку, загребая их назад и подставляя лицо под мягкие струйки воды.
если бы сато могла выбирать между сном, едой и душем, она, несомненно, выбрала бы сначала еду, потом сон и уже только потом душ. вот только брезгливую нанами такое положение дел вряд ли бы устроило, а раз живешь на чужой территории, так или иначе приходится соблюдать кое-какие правила, которые сато, в угоду собственной выгоде, шутливо называет «компромиссом».
создавать видимость послушания легко, но на деле все установленные порядки разбиваются об скалы забывчивости и тотального похуизма со стороны годжо, как только кенто покидает квартиру.
вот и сейчас, наплевав на все «законы и запреты» сато хватает гель для душа, принадлежащий нанами, откупоривает тугую крышку и делает глубокий вдох, наслаждаясь ароматом свежей клубники. она льет на ладонь больше, чем нужно и непринуждённо мажет по телу: проходится по плечам, по бедрам, ласкает грудь, роняя крупные капли геля себе под ноги.
она увлекается процессом; упирается предплечьем, согнутым в локте в холодную, кафельную стену и заводит руку между ног. вздрагивает, когда в шумном потоке воды различает едва уловимый щелчок дверной ручки.
— решила составить мне компанию?
[indent] [indent] она любит её.
губы, намеренно испачканные сладостью десерта, поцелуи теми угасающими утрами и вечерами, что существовали лишь для них двоих; как при тихом свете звезд кожа истончала аромат трав и тонкий, цветочный запах масел от волос, подобных нитям шелкопряда. сато годжо вознеслась как истинное божество, что своими дарованными ( от самого блять господа бога ) крыльями могло укрыть весь мир от бесконечных невзгод. нанами знала все её гримасы, взгляд потрясающей красоты глаз, растлевающих даже самую невинную душу. жизнь разделилась на до и после: сато годжо переебала всю картину мироздания вместе с самой сутью наны, вживила ей под кожу свои принципы, свою волю, заставляя верить. она бы хотела прошептать ей глубокой ночью верую и возносить кровавые жертвы на алтарь, но вместо этого годжо требует близости, касается руками там, куда только дотянется, а кенто блять молится каждый ебаный раз, чтобы не лишиться рассудка. рядом с ней серая жизнь возносилась в рай и пусть сама изанами заберет её душу в ад, нанами никогда не отречется от этих воспоминаний, этих эмоций. фанатичной, бескрайней, бесконечной любви. в пределах этой квартиры существовали лишь они - два влюбленных, привязанных к друг другу намертво сердца: обычной, горбатой статистки с красивым почерком и живого благословления мира магии с тончайшей и умиленной статью. лишь пара секунд, мимолетная близость и жар растекается по телу. нанами воочию чувствовала, как скользят по закоулкам разума свои и чужие мысли: вальяжные, тяжелые, юродивые и полные болезненной пытки - собственные и сато - легкие, ломкие, местами сентиментальные, остающиеся отравой в ране на груди. кенто не против, если ошибки годжо распишутся на коже узором из шрамов - крупный рубец на правом боку иль тот, что на спине, чуть ниже лопаток, а особенно много их на руках, скрываемых тканью рубашек. она заберёт себе все изъяны мира смертных, чтобы те не касались живого божества.
[indent] [indent] она любит её.
преисполненная несвойственным альтруизмом, хочет вызволить из зачуханной стариками системы, закрывая собой от невзгод, порождаемых серым, мрачным и вязким болотом ебаной реальности. разочаровывающая картина мира, которая с каждым годом, с каждым чертовым движением поглощает и вот, клокочет тошнотворной вонью у самого горла, сдавливая погруженное в эту канализацию тело. но, вновь оторвав взгляд от изучения лица женщины, будто бы увидела ее впервые, нанами поняла, что нашла для себя самый верный ответ из тысячи вопросов. словно включилась лампочка в голове и большинство тараканов разбежалось, укрываясь от зловещего, вездесущего тапка годжо, но один остался, замешкавшись либо увлекшись поеданием сахарного, необычайно лакомого кусочка. цель найдена и поражена точным ударом, а заодно падают нахуй и все этажи здравого смысла. кенто не тонет, не захлебывается — растворяется в бесконечности без остатка, в этих глазах, в которых звезды разъебало пустотой и теперь галактика превратилась в сплошные искры. она любит её — женщину, способную одним мановением руки стирать города с поверхности земли. десять ебаных лет любит. и похуй на мир, загнивающий прямо за стенами этой квартиры. нана стонет лишь для нее — для сато годжо — от её поцелуев рушатся перегородки и стены, выстроенные защитой вокруг сердца, от её пальцев с губ срываются мольбы. для неё она гнется в спине, теряя ангельские крылья, сгорая в животной похоти. с каждой требовательной лаской влажные звуки громче, кружево лифчика неприятно трется о соски, а пальцев охуительно мало. ей нужен этот блядский язык, лишенный стыда, шепчущий пошлости на ухо, проникающий в рот с каждым жадным поцелуем. нужен там, внизу, между ног, чтобы усмирить это ноющее чувство в животе. она тянет её за волосы ближе к своему лицу, ногу отводит в сторону, предоставляя полную свободу, а для оргазма нужно совсем немного, всего лишь пара ебаных минут, которые прощально машут ручкой, едва раздается дверной звонок. у нанами острое разочарование и ком в горле, ругательства передавливают голосовые связки, а на лицо возвращается нейтрально-скучающее выражение, выдавая происходящее лишь ярким румянцем на щеках. сато и её ебаные провокации могут пойти в задницу.
[indent] [indent] она любит её.
ей похуй на пакеты с едой, брошенные небрежно на стол, на одежду, оставляемую прямо на полу ванной под пристальный взгляд. чужая похоть доносится волнами жара, скребет по закоулкам разума когтями, цепляясь за все углы и впадинки. о, блять, она могла бы запечатлеть красками открывшуюся взору картину, начиная от идеальных округлостей груди и заканчивая длинными ногами, чуть раздвинутыми бедрами. нана на вопрос не отвечает, намерения слишком очевидны. вода горячит прижатые к друг другу тела, руки скользят по чужой спине вниз, пальцы сжимают ягодицы. с губ рвется судорожный вздох, когда сосками трется о грудь, обращая внимание, подтверждая факт зашкаливающего возбуждения. кенто много не надо, чтобы кончить сейчас, но сдержаться и довести до крика сато - дело ебаного принципа. любые возмущения - пресечь жадным, требовательным поцелуем, чтобы сука даже не думала перехватывать инициативу. вжать её спиной в стену, зафиксировав руки по бокам от тела. даже не рыпайся и последовавший укус за нижнюю губу.
[indent] [indent] не забывай, кто перед тобой.
немой приказ и не менее решительные действия. встать на колени не зазорно, не тогда, когда любимая женщина закидывает ногу на плечо, а ты льнешь губами, языком ласкаешь клитор. у нанами от стонов рвет башню и в голове вихрем роится только блять и хочу, никакого смущения и фунт презрения всему миру, когда голос годжо срывается на высокие ноты. это даже не прелюдия, не любовь, а животная похоть, нежностью и плавностью процесса насладятся потом. она хочет, требует ещё: громких стонов, дрожащие бедра и мольбы о продолжении. дикое, необузданное желание слышать, чувствовать и знать, что незаменима, что для сато годжо не существует других уебков, что она них не смотрит. моё. моё. моё - рвется с каждой лаской, с утробным рыком, когда пальцами проникает в любимую, чуть сгибая их, давит языком на клитор, раскрывая весь спектр удовольствия. ей нужно это даже больше, чем годжо оргазм - осязаемое подтверждение собственной власти над прекраснейшей из женщин. влажная, горячая, жаждущая внимания и ласки, зависимая настолько, насколько это вообще возможно - привязать к себе намертво, заставляя уверовать - никто и никогда не заставит так изнывать и кричать, только нанами.
[indent] [indent] посмотри.
[indent] [indent] ощути.
[indent] [indent] скажи.сейчас не утро, когда нану размазывало в родных руках от томной нежности, но на губах вертится люблю, благо, что язык занят. собственное возбуждение отдает болью внизу живота, что сдерживать становится почти невозможно. свободной рукой скользит меж своих бедер, лаская, лишь минимальная стимуляция пальцами - она не хочет лишать сато сладкой возможности, расстраивать её, даже если это такая мелочь. вода заливает глаза, ощущения становятся острее - годжо перед ней дрожащая, беззащитная, льнущая к её рту в погоне за удовольствием, погрязшая в слепом желании кончить. кенто ведет языком по клитору, а затем отстраняется, ускоряя движения пальцев до пошлых, влажных шлепков, подводя к оргазму, позволяя перешагнуть черту, сорваться и жалеет, что не может испить стон с чужих губ своими. оставляет череду поцелуев на внутренней поверхности бедра, успокаивающе гладит, позволяя насладиться посторгазменной судорогой, медленно поднимается на верх, не сдерживая довольной ухмылки. волосы налипли на лицо и пожалуй, сато наверняка не упустит возможности пошутить про то, сколь крипово нана выглядит прямо сейчас, с этим своим оскалом звериным.
[indent] [indent] хорошо стонешь, сука.
[indent] [indent] а на словах рвется лишь.
— мы только начали.
чужой рукой ведет меж собственных бедер красноречиво.
— поработай пальчиками, у тебя это отлично получается, детка.
взгляд глаза в глаза.
и ох, блять, это будет долгая ночь.[status]твоя mammy [/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/2a/da/2321/662698.png[/icon][fd]jujutsu kaisen[/fd][lz]не содержанка, а женщина широких взглядов[/lz]
[nick]Gojo Sato[/nick][icon]https://i.postimg.cc/8C68sB1W/1.png[/icon][lz]<center><small><a href="https://hornyjail.ru/profile.php?id=2321"><b>твои</b></a> руки ласково, нежно и тепло <br>меня тащат на самое дно</small></center>[/lz]
с ней она становилась другой.
оставшись вдвоем, она могла позволить себе сбросить клоунскую маску и распахнуть душу, вываливая наружу терзающих ее демонов. она не искала похвалы или одобрения, она хваталась за простую возможность «остаться собой», хотя бы на один вечер. постоянное притворство, кривые усмешки и неуместные шутки — отчаянный побег от самой себя, простая возможность скрыться от суровой реальности.
сато не говорила в слух о собственных слабостях, не перечисляла пороки, не искала искупления. она изо всех сил вспарывала тонкими пальцами кокон отчаянья, рвала прочные нити гнетущей тоски. боролась. искала смысл. продолжала жить дальше, оставляя позади бесконечную череду потерь, сомнений и разочарований. она не забывала павших, но более не позволяла им тянуть ее на самое дно. она цеплялась за нанами, а та с ловкостью хирурга вскрывала нарывы на израненной душе, вытравливая горечь одиночества и всепоглощающее бессилие. ее прикосновения исцеляют, несут в себе спасение и покой.
она больше не одна.
призраки прошлого всегда где-то рядом, слепо следуют по пятам; оставаться наедине с собой — настоящая пытка, во мраке студенческой комнаты затаенная печаль рвется наружу. она ощущает на себе пристальные взгляды всех тех, кого не смогла спасти: слышит назойливый шепот, что сводит с ума, чувствует холодное дыхание на своей коже; колючий озноб пробирает до костей.
нанами — луч солнца в непроглядной тьме, в ее свете тает боль, а безликий ропот прошлых грехов стихает. она стала лекарством, той самой сладкой пилюлей от которой кружится голова.
беспорядочные мысли теряются в монотонном шуме, смываются потоком воды, уносясь далеко-далеко в канализационные стоки — туда, где им самое место.
на губах все еще теплится ее поцелуй — жадный, но в то же время бережный и трепетный.
счастье любит тишину. негласное правило. строгий устав.
отношения, выверенные до миллиметра.
сато устала притворяться, делая вид что они просто подруги. преподавательская этика летит к чертям, когда они остаются наедине в кабинете или аудитории. чем выше риск попасться, тем сильнее желание. схватить, сжать, проникнуть руками под одежду, ощупывая каждый сантиметр кожи. владеть. подчинять. наслаждаться. моменты близости сводят с ума. короткие. рваные. неуместные. грубые ласки, поцелуи в спешке, поехавшая одежда.
она слишком долго ждала этого вечера.
сато тонет в пучине невысказанных чувств, позволяя новым эмоциям и ощущениям накрыть ее с головой. она растворяется, наслаждаясь близостью, сходит с ума от чужого тепла.
ей не нужны слова.
за закрытой дверью жаркие стоны, откровенные взгляды; они не бояться быть настоящими наедине.
нанами тоже слишком долго ждала.
нетерпеливая в своих ласках, требовательная в поцелуях, она присваивает то, что и так по праву ее. сато нравится эта единоличная власть, эта несдержанность в прикосновениях. чужая похоть искрится проклятой энергией: шестиглазая дьяволица видит все в мельчайших деталях.
ей не нужны слова.
она покорно гнется в спине, упираясь лопатками в холодную кафельную плитку; подставляется под ласки горячего языка, что срывает стон за стоном с опухших, от небрежных поцелуев, губ. волнительный трепет и острый оргазм сдавливают грудную клетку, не позволяя дышать, сладострастная судорога сводит бедра приятной болью, а ритмичные, убийственные удары собственного сердца оглушают. неловкое «люблю» рвется из груди, сотрясая все ее нутро, но застревает в горле, оставаясь томным стоном на губах.
она не позволяет себе говорить о чувствах, считая это проявлением слабости.
может быть. когда-нибудь. но не сейчас.
слишком рано.
вместо этого она убирает с ее лица налипшие пряди, хватает за загривок, тянет на себя, бесстыдно заглядывая в глаза. она прижимается своим лбом к ее лбу, обжигает горячим дыханием, смеется и грубым, властным поцелуем перехватывает инициативу, объявляя очередной раунд.
ее поцелуй пылкий, жадный, требовательный, она с азартом слизывает воду с чужих губ и остатки собственного вкуса.
ей нравится эта игра.
она меняется с наной местами, вжимая ее спиной в холодный кафель; жадная до чужого тепла, она хватает тонкие запястья, прижимает их к стене и скользит влажными поцелуями по шее, прикусывая нежную кожу. болезненный, налитый кровью засос как своеобразная метка принадлежности.
сато спускается ниже: целует ключицу, слизывает воду с плеча. она прижимается своей грудью к груди наны, чувствуя, как затвердевшие соски трутся друг об друга. она возвращается к губам, сплетаясь языками в жарком поцелуе, небрежно сжимает грудь, опускает руки ниже, скользя ладонями по бокам и бедрам. она нетерпеливо проскальзывает пальцами в разгоряченную плоть, а после опускается на колени, встречаясь с ней взглядом.
ей нравится выдерживать зрительный контакт.
очередная нечестная игра.
она делала это уже множество раз и каждый раз чужие стоны заставляли ее трепетать. она льнет к ней губами, проникая языком во влажное, возбужденное нутро, чередует ласку с пальцами, просовывая их на всю длину.
она знает как надо. до пошлых влажных звуков.
чужие стоны на вкус лучше собственного оргазма.
но даже этого недостаточно.
сато чувствует ее дрожь и расплывается в ухмылке. она поднимается, целует ее в губы и разворачивает лицом к стене: напирает, нашептывая на ушко очередные грязные вещи. ей хватает мгновения, чтобы протянуть руку до ближайшего выдвижного ящика.
это не сложно, когда все готово заранее. лишь щелчок пластикового замка на талии выдает задуманное.
сато льнет ближе, прижимается со спины, скользит резиновым членом между ягодиц.
— скажи, насколько хорошей девочкой ты сегодня была? — ее голос томный, лукавый, игривый. она давно этого ждала.
она скользит руками по ее груди, оплетает, теснее прижимая к себе, кусает за край ушка. ведет ладонями по бедрам мягкими, поглаживающими движениями. ей не составляет труда подхватить чужую ногу под коленом, чтобы плотнее прижаться членом к ненасытному женскому естеству. она трется резиновой головкой об клитор, слегка надавливает, а после мягко раскачивает бедрами: вперед-назад, аккуратно погружая головку в перламутровое нутро.
ей не нужно разрешение. она всегда получает то, что хочет.
чужое сбитое дыхание срывает крышу. сато трудно сдерживать порыв, но ей нравится растягивать эту незамысловатую игру, заставляя нану изнывать и извиваться. она совершает толчок, погружая член в лоно, а он покорно проскальзывает в мокрую плоть.
— скажи, нана, тебе нравится чувствовать меня внутри? — ее шепот тихий, интимный, предназначенный только для нее. сато медленно вынимает член, не позволив распробовать новые ощущения в полной мере. она скользит им по всей длине влагалища, провокационно трется об клитор.
— тогда попроси.
Вы здесь » cry4u » магическая битва » wildest dreams
