бежать, спасаться, прятаться и ни в коем случае не оглядываться назад. ускользать, растворяясь в тени чтобы выжить, а после терпеливо зализывать раны, одну за другой, утопая в собственной беспомощности, жалости и отвращении. страх — новое неизведанное чувство, появившееся случайно и заполнившее собой все нутро, заставляя израненное лоскутное тело содрогаться в животном ужасе.

что с тобой стало?

грязная зловонная канализация — новое пристанище отверженного, преданного, размотанного в клочья проклятия, что верой и правдой служило своему… товарищу? другу? единомышленнику? теперь он живой пример собственного безрассудства: изуродованная игрушка, выброшенная и забытая, ничем не отличающаяся от помойных крыс, снующих по самым пыльным уголкам города.

бить исподтишка, как было раньше, уже не может, точно так же, как и выбраться на поверхность в своем новом по истине уродливом обличии. слишком слабый, травмированный, полуживой — махито долгое время питался душами животных — всех тех, кто встречался у него на пути. крысы, голуби, собаки и кошки — их маленькие души были чисты, но этой чистоты не хватало чтобы глубокие гниющие увечья перестали кровоточить. 

как ты допустил это?

слепая наивность обернулась страшной трагедией, чужая благосклонность оказалась обманом и плотной пеленой легла перед глазами застилая очевидное коварство, задурманив не одну проклятую голову. непростительное легкомыслие, вопиющая глупость и чрезмерная самоуверенность погубили их всех: джого, ханами, дагон, чосо. он помнил каждого произнося их имена в слух на манер детской считалочки.

джого.

ханами.

дагон.

чосо.

и так по кругу. день за днем.

эдакий своеобразный ритуал памяти — они непременно переродятся и встретятся вновь. однако до этого еще слишком далеко, и махито задается лишь одним вопросом: почему ему удалось выжить?

удача или судьба?

он смотрит на свои руки: длинные скрюченные конечности еще не восстановились после инертной трансформации собственного тела, болезненно бледная кожа испещрена мелкими порезами — они уже не гноятся, не кровоточат, лишь медленно затягиваются превращаясь в уродливые рубцы-напоминания.

все свое недолгое существование, он ошибочно полагал, что первым делом рождается душа, тело — оболочка, оно лишь подстраивается, создавая красивую картинку. вся идеология, в которую он так долго и упорно верил идет крахом, когда махито наклоняется к канализационным водам, впервые внимательно разглядывая в мутной грязи свое истинное лицо: все тело в шрамах — он словно старое одеяло, сшитое из разных лоскутов человеческих тел; даже глаза не подходят друг другу по цвету.

сомнений больше нет. он не был порождением эмоций каким привык себя считать, он был всего лишь жалкой тряпичной куклой что собрали по кускам из того, что было, а после наполнили безжизненное тело особой проклятой энергией.

раньше он никогда не задумывался об истинной причине своего появления на свет, ошибочно полагая и гордясь, что был порожден самыми страшными людскими эмоциями. пелена обмана спала слишком поздно — тогда, когда кэндзяку, которого махито считал своим кровным соратником, попытался поглотить его, ради заполучения его высшей, новоприобретенной проклятой формы.

* * *

— если ложь и предательство существует среди проклятий, то чем мы отличаемся от людей? — махито садится на корточки перед запуганной девкой, и смотрит ей в глаза, ожидая что та сможет дать ответ, который его удовлетворит. он протягивает изуродованную руку, что еще не успела восстановиться, и убирает нависшую прядь волос с юного лица; кривым длинным пальцем мягко касается щеки, стирает слезу и тут же слизывает ее, пробуя на вкус.

— просто потрясающе, — взбудораженно шепчет он, широко раскрывая глаза, — твоя светлая душа — путь к моему восстановлению, — голос подрагивает от предвкушения и он нетерпеливо касается ее груди; душа что теплится в молодом теле отзывается на прикосновение и плоть начинает свою трансформацию. в одно мгновение, некогда юная и прекрасная девушка, высыхает, становясь маленькой проклятой куколкой, которую махито подбирает с грязного каменного пола, крутит зажав между пальцев, разглядывая ее уникальность со всех сторон и широко раззинув пасть — поглощает. она не первая и далеко не последняя, кто пополнит его уникальную коллекцию душ.

жизнь в канализации среди смрада и нечистот была понятна и привычна — он просто вернулся туда, откуда все началось. по началу было тяжело: души крыс не оказывали на него практически никакого влияния и лишь потом, когда ему чудом удалось заманить ребенка в темный переулок и высосать всего до остатка — силы медленно, но верно стали возвращаться в его изувеченное тело. после еще двух сытных перекусов он смог твердо стоять на ногах и подъемы на поверхность уже не так сильно изматывали.

он выходил строго по ночам, цеплял алкашей, бомжей, проституток — все, что поведется на изуродованное, но достаточно смазливое, личико. старался соблюдать осторожность и не привлекать к себе излишнего внимания, четко понимая, что слаб, и встреча с сильным магом может положить конец его существованию.

так и случилось.

— твои дружки не научили тебя заметать следы? — до боли знакомый голос раздается за спиной и пронзает плоть мелкой дрожью; махито медленно поворачивает голову, смотрит на мага из-за плеча и узнав его плотно сжимает зубы, да так что аж желваки идут ходуном.

— ты? — он поворачивается к магу и не верит своим глазам, — разве я не убил тебя? — выплевывает каждое слово с ненавистью, подступающим к горлу раздражением и едва уловимой тревогой.

вопрос про кэндзяку остается без ответа, махито тихо давится злостью от одного лишь упоминания о нем. он буквально пожирает мага пытливым взглядом не понимая, как тому удалось уцелеть. а впрочем сейчас это уже не важно. даже будучи вымотанным и ослабленным махито сможет дать отпор, а если повезет — прикончит ублюдка даже не вспотев.

— в бессмертные подался, да? — он срывается на крик и расплывается в диком оскале, — убил один раз, убью и второй! — махито хлопает в ладоши и в его руках возникает сразу несколько куколок. он встает в боевую стойку и тут же срывается с места; бежит на противника громка смеясь, раскидывая истерзанные души, и приблизившись, мгновенно трансформирует руку в массивный острый топор.

— твоя душа станет венцом моей коллекции! — безумный крик вперемешку со смехом нарушает привычную тишину канализации.

махито направляет обращенные души в атаку, а сам наносит удар, поднимая вверх клубы пыли. он отскакивает в сторону, выжидая когда облако грязи осядет.

попал или же...?