[indent]  [indent]   [indent]давай заполнять наши клетки агонией,
[indent]  [indent]  [indent] пустым одиночеством,
[indent]  [indent]  [indent] до боли знакомым нам.

шумно выдыхая, он рассматривает свое отражение в стекле автомата с напитками: некогда белоснежная рубашка превратилась в мятую серую тряпку с каплями крови на воротнике; от пережитой потасовки она порвалась на груди — вырванные с корнем пуговицы оставили после себя лишь небрежно торчащие нитки; сатору наклоняется ближе к стеклу, разглядывая свое лицо: проводит кончиком языка по верхней губе, проверяя рану; металлический привкус крови горечью оседает на языке. ссадина на подбородке уже не болит чего нельзя сказать о разбитом носе — увидь его сейчас мать в таком состоянии точно бы схватилась за голову, а отец назначил бы наказание, прочитав длинную мораль о том, что наследнику великого клана, опоре и надежде всего человечества не подобает себя так вести. голос отца прозвучал в голове так четко и ясно, что сатору зажмурился, схватившись за переносицу, но тут же об этом пожалел, зашипев от боли.

— эй, ты чего завис? — звонкий голос шоко возвращает к реальности.

яркое летнее солнце ослепляет и сатору морщится: махнув рукой однокласснице, он поправляет солнцезащитные очки на разбитой переносице, касается раны подушечками пальцев — кровь уже не течет, запеклась шершавой коркой. на рубашке из тонкого хлопка засохли темные уродливые пятна. сатору упирается руками в бока и запрокидывает голову, разглядывая солнечный диск повисший высоко в безоблачном небе. птицы сегодня на удивление бодрые, их мелодичное пение разносится по всей округе.

жарко.

сатору раздраженно бьет кулаком по стеклу, представляя лицо одноклассника и зависший автомат за раз выплевывает две жестяные банки колы.

— ну наконец-то, — прошипев сквозь плотно стиснутые зубы, годжо наклоняется, отодвигая пластиковую дверцу и вынимает из небольшого разъема свою долгожданную добычу; холодные банки быстро запотевают в горячих руках, покрываясь влагой. сатору потягивается, устало вздыхает и не торопясь подходит к скамье; он протягивает одну колу шоко, а вторую открывает сам, садясь рядом с девушкой.

— они так громко поют, что я свои мысли не слышу, — поднося банку к губам, бормочет сатору, высматривая птиц на дереве.
— ага, — сухо и отстраненно кивает шоко, не отрываясь от экрана мобильного телефона. удерживая холодную банку в руке, она быстрыми движениями пальцев набирает сообщение. воцарившееся молчание ничуть не смущает, оно не кажется неловким или гнетущим. сатору опирается о спинку скамьи и вжимает пальцы в банку; характерный металлический треск успокаивает. шоко кладет телефон рядом и пытается поддеть крышку короткими ногтями. она поворачивает голову и пристально рассматривает сатору, подносит палец к своему лицу, указывая на нос.
— больно? — интересуется она, склонив голову на бок.
сатору в очередной раз морщит нос и рана, натягиваясь, трескается. проступает кровь.
— ерунда, — он поправляет очки и делает еще один глоток. шоко достает из кармана пластырь.

с шоко им было нормально. в силу спокойного и в меру уравновешенного характера сокурсницы, они без труда нашли общий язык — она помогала ему с учебой, выполняла почти всю домашнюю работу, а он исправно платил ей за это шелестящей купюрой. союз, обреченный на плодотворный успех.

все изменилось в один момент, резко, словно по щелчку пальцев.

с зачислением нового первокурсника жизнь годжо сатору заиграла новыми красками. в нем проснулись эмоции, которые он прежде никогда не знал: непримиримое соперничество, жадное любопытство и неприкрытое раздражение. привыкший к вниманию и одновременно лишившийся его, сатору затаил невысказанную злобу, что медленно сжирала его изнутри: она скребла длинными когтями по ребрам, мучительно напоминая, что отныне титул сильнейшего поделен на двое.

имя гето сугуру долгое время было у всех на слуху, оно витало в воздухе словно назойливое проклятие, которое нельзя было изгнать. редкая, уникальная техника, поставила отщепенца из семьи не-магов рядом с выходцем из самого могущественного клана.

непостижимо.

его образ, разительное спокойствие и рассудительность сводили с ума, осев стойкой неприязнью в ущемленном подростковом эго. внешний вид казался неправильным, фальшивым; его прищуренный взгляд, сдержанная улыбка, учтивые манеры и праведное поведение — сатору готов был поклясться, что все это не более чем лживая маска. он без устали оспаривал его суть, отказываясь принимать эту мнимую святость.

ежедневные споры стали своего рода ритуалом, сокровенной близостью душ, что часто заканчивалась жестоким мордобоем. ни о каком «компромиссе» и речи быть не могло — жгучее желание сбивать костяшки в кровь об лицо своего товарища обернулась пагубной привычкой, эдакой эмоциональной разрядкой, помогающей привести мысли в порядок.

вот и сейчас небольшое противостояние интересов обернулось для обоих жестокой дракой, а после наказанием в виде недельной уборки класса.

<...> они идут по длинному, просторному коридору; корпус находится в тени, поэтому солнечные лучи не проникают сквозь окна, сохраняя в прохладу.
— тебе стоит быть чуточку сдержаннее, — нарушая тишину, шоко складывает руки за спиной.
— я и так достаточно сдержан, — тут же парирует сатору, вздергивая подбородок.
— теперь — он наш одногруппник и часть команды. нравится тебе или нет, но работать нам предстоит всем вместе. будет хорошо если вы сможете поладить: командная работа очень важна, особенно когда от нее зависит жизнь товарищей, да и твоя собственная. а ваши постоянные драки...
— бла, бла, бла, — передразнивает сатору и тут же получает локтем в бок, — ай, да понял я, — потирая ушибленное место, возмутился он, — гето силен, — с отвращением отзывается сатору, — но и ты не забывай — я сильнее. шоко закатывает глаза и качает головой.

этому челкастому выродку стоит отдать должное: сугуру уникален в своей простоте и непостижим в своей сущности; даже шоко повелась на его обаяние.

сатору останавливается у двери в нужный кабинет и просовывает руки в карманы брюк.
— так не хочется идти, — завывает он, переводя взгляд на шоко, в надежде что та выкажет хоть толику поддержки и сочувствия. девушка сокращает расстояние и мягким движением руки поправляет отклеившийся край пластыря на переносице парня.
— оно того стоило? — она аккуратно отодвигает очки вниз, заглядывая в голубые глаза.
— определенно, — не прерывая зрительного контакта усмехается сатору.
— тогда не ной, — шоко хлопает сатору по плечу и улыбается, — у тебя все получится, просто попробуй найти с ним общий язык.

общий язык?

сатору не согласен и хочет возразить, но вместо этого лишь угрюмо кивает, отодвигает дверь в сторону и сразу же попадает под пристальный взгляд учителя.
— ты опоздал, — сухой, раздраженный тон масамичи не производит на сатору должного эффекта, все его внимание приковано к сугуру. он шумно отодвигает стул и садится за парту тут же подпирая щеку ладонью; демонстрируя свое пренебрежение, показательно отворачивается, разглядывая на стене плакат посвященный проклятиям.

— вы оба мне уже надоели, как и ваши постоянные разборки. если не можете жить дружно, будете оставаться каждый день после занятий и драить кабинет, — масамичи пинает заранее подготовленное ведро и швыряет в него тряпки, — где стоят швабры уже знаете, приступайте. через час приду, проверю как справились. мойте хорошо, я хочу чтобы пол сиял чистотой, иначе отдыхать вы не пойдете. и без выкрутасов. как поняли? — он смотрит на сугуру, затем переводит взгляд на сатору.

сатору недовольно скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула и молча кивает. когда преподаватель покидает кабинет, сатору запрокидывает голову и закидывает ноги на стол; убираться он, естественно, не собирается.

— разбуди, как закончишь, — надменным тоном приказывает он сугуру, а сам устраивается поудобнее.
— и не забудь: полы-должны-сиять-чистотой, — передразнивая масамичи, сатору криво ухмыляется и рана на губе, не успевшая затянуться начинает кровоточить. сатору невозмутимо стирает тыльной стороной ладони проступившую кровь и поправив очки на переносице, закрывает глаза.