В заброшенном складском помещении царил уже привычный полумрак, не дотягивающий до темноты только за счет клочками пробивающегося из окон тусклого света. Тяжелый затхлый воздух, пропитанный запахом ржавого металла и крыс, резко ударяет в нос. Неро мог бы еще полгорода разнести, получив только легкую отдышку, но Ви, измотанный до предела, едва смог ввалиться внутрь и обстановка его мало волновала. Он чертовски нуждался в отдыхе.

О том, что ему жизненно необходимо восполнить демоническую энергию, думать не хотелось, для начала просто провести несколько часов в относительном спокойствии и без демонических тварей уже что-то. Предусмотрительно постучав тростью по ближайшему деревянному поддону и убедившись в отсутствии грызунов, он медленно сел, прислонившись спиной к холодной стене, только сейчас осознавая, насколько истощен и измучен.

Оставив позади фургон Нико, они почти целый день продирались сквозь орды демонов, заполонивших разрушенные улицы Редгрейва. С одной стороны, Ви испытывал огромное облегчение, покидая трейлер — это воплощение хаоса, только своим видом способное разрушить все его созерцательное настроение. С другой стороны, там он впервые ощутил себя в безопасности. Нико порядком раздражала своими вульгарными шутками, а ее смех звучал как назойливый звон, поначалу вызывающий в нем только недоумение и неприязнь. Она не пыталась подстроиться под него, но каждый раз, когда он израненный вваливался в трейлер, без лишних слов приносила ему медикаменты и помогала обработать раны. Это бесило… Но он запомнил, где в ее фургоне лежат бинты, запомнил, куда она обычно бросает свою зажигалку, а потом подолгу, громко ругаясь, безрезультатно пытается ее найти. Со временем он перестал реагировать на ее подколы, воспринимая их как фоновый шум, и с удивлением обнаружил, что, наверно, будет скучать.

— Чертовы твари, — Неро шипит сквозь зубы, мыском ботинка отпихивая упитанную крысу, та с шумом ударяется о пустую металлическую канистру и с негодующим писком исчезает в большой щели между упавшими бетонными перегородками. Становится совсем тихо. Вот только эта тишина не похожа на ту, что приносит покой, она натянута как струна, и Ви нужно несколько секунд, чтобы убедиться, что они действительно одни и им ничего не угрожает.

— Она и сама бы убежала, не стоило создавать лишний шум. Кто знает, какая тварь могла найти здесь укрытие. Мы не в счет, — он издает хриплый смешок, даже не задумываясь, поймет ли Неро его странную шутку. Однажды грифон посоветовал ему: «Не будь как Вергилий, делай то, чего он никогда не делал, например, шути». Неужели Вергилий никогда не веселился? Не смеялся? Ви не может вспомнить, он просто знает о воспоминаниях Вергилия, но сам никогда не переживал эти моменты, не испытывал этих чувств. Насколько же сильно Вергилий подавлял свою человеческую сущность, что теперь Ви не может точно сказать, есть ли у них что-то общее. Он отчетливо помнит тепло детства, гнев, обиду, ребяческое озорство, но даже эти эмоции угасали и подавлялись под суровым отцовским взглядом. Вергилий всегда тянулся к нему, стремился быть похожим на него, считал человечность изъяном. Мечтал стать демоном. А потом… потом все изменилось.

Он ощущает на себе пристальный взгляд Неро и уже готов к очередному нетерпеливому вопросу «ты чего завис?». Но тот, видимо, уже настолько к нему привык, что просто ждет, когда Ви сам вынырнет из своих мыслей. Еще один разрушающий его мировоззрение фактор. Он помнит, как Вергилий относился к людям: с презрением, открытой ненавистью и холодной отстраненностью. Он ненавидел человеческую часть себя, ненавидел настолько, что решил отсечь ее, как ненужный рудимент. Ви старался не думать об этом, не вспоминать, настойчиво игнорируя тот момент, когда лезвие ямато разделило их надвое. Ви не хотел испытывать боль, обиду за то, что его бросили, и одновременно ему была невыносима сама мысль, что эти чувства — просто проекция прошлого. Того, что Вергилий уже испытал несколько лет назад. И в этом замкнутом круге находились они оба, где один наслаждался своим могуществом на вершине Клипота, а другой каждый миг цеплялся за жизнь, следуя такому человеческому инстинкту самосохранения.

Неро прижимается к стене, скрестив руки, но его поза напряженная, в ней слишком много нетерпения, нервозности. Тишина между ними становится почти осязаемой, как густой, удушливый дым. Ви чувствует в нем демона так отчетливо, что это почти физически больно. Пальцы непроизвольно сжимают колено — так сильно, что суставы белеют. Это ощущение. Не звук, не запах — пульсация. Тонкая как паутина дрожь в воздухе, которая резонирует с чем-то глубоко внутри него самого. Это кровь Неро — горячая, яростная, живая. Она кричит о своем происхождении. И Ви, кажется, до сих пор помнит прикосновение этой крови, когда он был Вергилием, когда их силы переплетались. Но только его сила в контраст — холодная, отточенная как клинок.

Кровь Спарды — звучит как проклятие.

Твоя кровь пахнет как гроза. Она притягивает.

Ви отводит взгляд и только роняет сухое:

— Ты ужасно громко дышишь. Мешаешь мне думать.

Сердце бьется чаще, чем должно. Не страх, не гнев — это что-то сродни голоду. Не по плоти — по силе. И он презирает себя за это, за все, что связывает его с ним, напоминает, кем на самом деле он является. Если бы грифон был рядом, то непременно съязвил бы, как хорошо, что Ви предусмотрительно его отозвал.

— Расскажи, как ты встретил Данте? — голос звучит неожиданно мягко, почти любопытно, но в глазах — что-то острое, изучающее. А еще он знает, что Неро не будет увиливать от ответа, как делает он сам, когда тот его о чем-то спрашивает. Он всегда балансирует на грани правды. Для Ви каждый день, проведенный в Редгрейве, — напоминание о том, что он на самом деле не человек, а лишь осколок прошлого, застрявший в чужой плоти. Его стихи — полуправда, скрытые намеки на истину, жалкие попытки освободиться от лжи.

Что, если бы Ви рассказал Данте всю правду? Помог бы он ему тогда? Поверил? Неро поверил бы. А еще он знает, что Неро не оставит его здесь одного, не бросит, сославшись на то, что их время ограничено и нужно выдвигаться на поиски. Осознание этого заставляет что-то внутри болезненно сжаться, а затем разлиться по телу непривычным теплом, сбивающим дыхание. Это пугает сильнее любого демона, заставляет забыть о скоротечности собственного существования, оставляя после себя только отчаяние от невозможности продлить свою жизнь.

Ему так хочется побыть собой, а не кем-то другим. Провести больше времени с Неро, узнать его лучше, увидеть в обычной жизни: любит ли он пить кофе по утрам или предпочитает свежевыжатый сок. Валяется ли он подолгу в постели или предпочитает утреннюю пробежку. Как это — быть обычным человеком? И вдруг понимает, что его первоначальный план использовать Неро для достижения своих целей рушится на глазах. Для него и Нико Ви по-прежнему остается странным заказчиком, который слишком много знает о подземном мире. Но для Ви все изменилось после того, как он провел несколько дней рядом с человеком, которого лишил руки другой он.

— Я заметил, что вы странно похожи. Данте не тот человек, который может подпустить кого-то к себе настолько близко. — В его глазах мерцает что-то между завистью, тоской и холодным расчетом. И хоть сам не осознает почему, но это его задевает.