Гостиная Слизерина, обычно холодная и строгая, сегодня пульсировала низкими ритмами магловской музыки, которая очень быстро и под одобрительные возгласы сменила заунывные отзвуки старой джазовой пластинки. Наспех расчищенное пространство перед камином превратилось в импровизированный танцпол, где пламя, обычно ярко-оранжевое, теперь пылало темно-зеленым с редкими отблесками черного.

Факультет праздновал первую в этом сезоне победу в квиддиче, без шансов разорвав команду Когтеврана. Начало было положено, оставалось лишь пройтись таким же безжалостным катком по Пуффендую, а дальше уже маячил реванш над Гриффиндором, о чью команду слизеринцы спотыкались слишком часто. Воспоминания тенью ложатся на лицо Малфоя, и он быстро топит их в стакане огневиски, не давая перерасти в нервную бессильную злобу. Ему даже удается расслабиться, алкоголь разносится горячей лавой по венам, вытесняя из головы мысли одну за одной, пока разум совсем не накрывает теплой волной, обволакивая его безразличием и отчужденностью.

Это просто очередная вечеринка. Первая в семестре, но далеко не последняя. Он знает, что такие вечеринки никогда не бывают «просто». Особенно в стенах их факультета, где каждый шаг, каждый взгляд наполнены особым смыслом. Каждое слово здесь взвешено, как золото на весах, и только огненный шнапс или мутно-зеленый абсент заставляют наполняться гостиную разговорами, за которые в легкую можно получить отчисление. Гремучая смесь роскоши, тайн, запрета и слизеринской вседозволенности. Здесь не пьют просто так, здесь пьют, чтобы запомнить. Лучшие вечеринки оставляют после себя только слухи… стыд и возможно пару необъяснимых шрамов.

Воздух, обычно пахнущий сыростью подземелья, теперь насыщен яркими ароматами разных оттенков. Дым поднимается густыми сизыми клубами, окутывая все вокруг и смешиваясь с запахом запрещенного алкоголя, и еще с чем-то горьковатым – возможно, зельем удачи или магловскими сигаретами, которые стали не только самым популярным нелегальным товаром среди учеников, но и символом статуса. Достать хотя бы несколько штук — значит иметь дело либо с контрабандистами, либо с мракоборцами, присваивающими и продающими конфискованные товары. Он знает, что Пэнси курит сигареты с розовой пудрой, меняющие цвет в зависимости от настроения. И цвет ее дыма всегда темных густых оттенков, цвет ее тайн, которые она скрывает в своих легких.

Тьма в гостиной Слизерина уже сгустилась до состояния чернильной воды, сквозь которую с трудом пробивается мерцание изумрудных огней и светящихся змей, обвившихся вокруг канделябров. Драко устало закидывает голову, его взгляд скользит по потолку, где мерцают нечеткие проекции чужих воспоминаний (кого-то определенно стоит лишить доступа к окклюменции). И тут же отворачивается. Собственные воспоминания режут изнутри. Его уроки с теткой — самое унизительное, что ему приходилось испытывать, однако стоит признать, натаскала она его недурно.

Огневиски скользит по стенкам, неохотно стекая с краев обратно, музыка в бокале мешается с алкоголем и кружит голову с очередным глотком. Пэнси в платье, переливающимся живыми отблесками пламени в камине, оно струится по ее телу, как жидкое серебро, подчеркивая каждый изгиб. Кружится на танцполе, то прижимаясь, то отстраняясь от очередного поклонника. Ее смех звучит фальшиво, вызывающе. Он легко ловит ее взгляды в свою сторону. Пэнси слишком выделяется, она слишком хороша для окружающего ее сброда, и она это знает. Поэтому, скользнув между пьяными однокурсниками, через секунду оказывается рядом.

- Малфой, — ее голос как стук ногтя по хрусталю, слишком резко, слишком громко для его затуманенного мозга. Холодные глаза, легкая самодовольная усмешка. Она так привычна. Статусная девушка для статусного наследника. Она использует его имя, быть девушкой Малфоя лучше, чем быть никем, а он позволяет, потому что это полезно им обоим.

Иногда он думает о том, что если он женится на ней, будет красивая свадьба, размеренная семейная жизнь, разбавляемая ее ревностью, недовольством и его частыми отлучками, ребенок для продолжения рода и редкие, но громкие скандалы, скрытые за тяжелыми дверьми их поместья, где каждый день похож на предыдущий. Очевидно, так и должно быть. Это логично и правильно. Это так ему знакомо.

Она красива, притягательна, пахнет дорогими духами, она — его. А ее ревность к другим девушкам — милая глупость, к которой он относится с должным снисхождением. Они друг другу соответствовали, и это главное. В их мире даже любовь — это договоренность.

Он любил предсказуемость ее шагов по мрамору, когда они тайно встречались в пустом классе зельеварения – всегда ровно в пять, никогда в четыре пятьдесят девять. Любил тепло ее тела и холодок ее колец на своей коже, любил, как она легко сбрасывала платье (всегда шелковое, всегда оттенка зеленого, напоминающего змеиную чешую). Ее тело было знакомым — мягкие изгибы, привычные звуки. Когда она стонала, он знал, ровно в какой момент, когда кусала – как глубоко войдут зубы. Он любил ее гнев, ровный и расчетливый без истерик и лишнего шума. Они оба играли в отношения, правила которых давно вросли в кожу.

Холодная. Комфортная. Без иллюзий.

И он правда не понимал, что произошло между ними, и как обычная сцена ревности переросла в сдержанное сухое неприятие друг друга. Он отказывался идти на компромисс, как бы не убеждал себя, что это неправильно, и чем дольше он тянет, тем эфемерней становится терпение Пэнси. Если он отпустит ее сейчас, он будет уязвим, но если сделает это позже, то он действительно это почувствует. Не лучше заморозить все сейчас, чем потом утонуть в этом. Проще найти удобный предлог, чем признать «я сам не знаю, чего хочу».

И все бы двигалось по накатанным безопасным рельсам к закономерной развязке, если бы не вмешательство Теодора Нотта, втянувшего его в очередную игру, казавшуюся на первый взгляд не больше чем глупой подростковой затеей. Однако Малфой слишком хорошо знал Нотта, тот никогда бы не ввязался в заведомо проигрышную авантюру.

Постепенно кусочки паззла складывались в единое целое. Драко начал замечать то, что ускользало от его внимания раньше: случайные прикосновения, слишком интимные жесты. Тео не флиртовал – нет, он просто смотрел на Пэнси так, будто она его собственность. И что хуже… ей это нравилось. А теперь Малфой не может понять, что его так сильно задевает. Возможно, это ревность – яд, который может стать лекарством для их больных отношений. Или это вмешательство Нотта. Оно вероломное, обманчивое и слишком личное для Драко. Вторгнувшись в его персональное пространство, он как будто нарушил психологическую дистанцию, что сама годами выстраивалась между ними.

- Драко, — она проводит пальцами по его щеке, фокусируя на себе, вырывая из ненужного и такого неуместного сейчас самоанализа. Зеленоватый свет камина скользит по его острым скулам, когда он удобней откидывается на спинку дивана, расстегнутый воротник рубашки обнажает бледную кожу с едва заметным ее следом – такие синяки всегда сходят долго.

- Очаровательно выглядишь, Пэнси. Впрочем, как всегда, — его голос холодный наркотик, и он знает, как это на нее действует. Малфой протягивает руку, немного резко берет за запястье и тянет к себе на колени. Ногти, выкрашенные под слизеринские цвета, впиваются сначала в его плечи, а потом переходят к затылку.

- Ты сегодня проиграл, — шепот тихий, но отчетливый, и ее губы в сантиметре от его уха. Внутри все холодеет, но он никак не реагирует. Она намеренно тянется за его бокалом, позволив тонкой ткани платья съехать с плеча. Театрально отстраняется и залпом выпивает содержимое, оставляя влажный след алкоголя на губах.

- И в чем же? – Драко наконец пошевелился, медленно забирая у нее пустой бокал.

Тео, конечно, тот еще непредсказуемый придурок и склонен к спонтанным безумным выходкам, но никогда бы не рассказал ей об их маленьком споре. Если только… Нет, Малфой слишком хорошо знает Пэнси, чтобы предугадать ее реакцию, узнай она правду. А значит, она щебечет о чем-то другом. Вероятно, теперь в этой игре больше участников, и они давно разыгрывают эту партию втроем.

Однако Драко Малфой не привык проигрывать. Особенно – Теодору Нотту.

Особенно в этом.

И Драко уже знает — проиграет тот, кто первым признает, что это была не просто игра.