Дождь почти закончился, но крупные капли все еще падают на землю. Вдали чей-то истошный крик нарушает привычную тишину леса; Уилсон оборачивается в сторону шума и некоторое время мешкает: броситься на помощь или же сделать вид, что ничего не слышал и уйти прочь. Сердце в груди начинает биться чаще, а пульс учащается. Он с силой сжимает лямку старого, потрепанного временем, рюкзака вглядываясь в густую чащу ивового леса. Крик повторяется, но в этот раз он более жуткий, полный отчаянья и страха — Уилсон не задумываясь бросается на помощь — неосознанно, по инерции, словно неведомая сила подстегнула его кнутом. Он бежит по влажной почве, она отзывается гулким чавканьем; колючие ветки бьют по лицу и Уилсон не успевает от них отмахиваться, он бежит так быстро, что горло начинает саднить.

Крики стихают, вместо них четкие ритмичные удары отзываются эхом в грудной клетке. Уилсон затихает, стараясь восстановить сбитое дыхание после быстрого бега. Он крадется меж деревьев, выглядывает из-за влажной коры и замирает, когда видит нечто большое: необъяснимый силуэт животного(?) методично бьет бездыханное человеческое тело о ствол дерева. Уилсон чувствует, как к горлу подступает тошнота, как холодный пот струится по лбу, а его руки дрожат; он в ужасе пятится назад. Сухая ветка хрустит под его ногой и чудовище резко оборачивается.

Он просыпается в холодном поту, по лесу раздаются глухие удары — Вуди снова срубает деревья. Ранее утро встречает ознобом, Уилсона бьет мелкая дрожь и как бы он не пытался согреться у него ничего не выходит. Один и тот же сон преследует его на протяжении уже нескольких недель — чудовище всегда одно и то же.

По-моему, я схожу с ума.

Он все еще винит себя, ругает за минутную слабость, которая стоила ему нескольких лет сурового выживания. Ведь если бы он тогда в порыве голода не съел корень мандрагоры, то не уснул бы прямо посреди прогалины, а Вуди, что чудом набрел на него, не пришлось бы защищать его спящее тело от нападения гончих.

— Тебе не здоровится, вот возьми, — Уолтер протягивает травяной отвар. Уилсон берет самодельную чашку в руки и вдыхая аромат напитка кривит губы.
— Знаю, пахнет так себе, но это поставит тебя на ноги.

Уолтер был прав, его навыки к выживанию, а именно курс молодого скаута, действительно был крайне полезным. Уилсон не знал, что за варево ему дали, однако после него он чувствовал себя совершенно здоровым. Прожив несколько лет в одиночестве Уилсону действительно тяжело давались навыки общения, он не привык жить в коммуне, и любая забота, проявленная в его адрес, вызывала вопросы. К горю или, к счастью, он был не единственным выжившим, чьи навыки общения оставляли желать лучшего. Белобрысая девчонка, что все время таскалась с увядшим цветком, так же не обладала социальными навыками.

Она кидает рюкзак у потухшего костра и Уилсон отвлекается от старого самодельного сундука, древесина которого местами вздулась и рассохлась.
— Ты принесла то что я просил? — Уилсон хватает рюкзак и с силой трясет его, Венди не слышит его вопроса. Пробегаясь взглядом по выпавшему содержимому, он не находит желаемого и обреченно вздыхает.
— Плохи наши дела, хотя, — он поднимает с земли причудливые предметы и зажав один из них между пальцев с интересом разглядывает необычную диковину, — если король примет дары, быть может, я смогу построить машину, которая решит большую часть наших проблем.

Уилсон поднимает голову, но Венди рядом нет, она сосредоточенно меняет цветы в усыпальнице; маленький ритуал скорби и уважения, дань ее погибшей сестре. Он молча наблюдает как тонкие девичьи пальчики ловко вынимают увядшие лепестки. Тишину нарушает вновь возобновившаяся вырубка деревьев, Вуди отдохнул и снова принялся за работу. Уилсон поднимается с колен и отряхивает рюкзак Венди от пыли и грязи.

— Сегодня ночью кто-то умрет.

— А? — поднимая с земли морковку и вытирая ее об край жилета, переспрашивает Уилсон.
— О чем ты говоришь? — С хрустом откусывая небольшой кусочек от моркови Уилсон смотрит туда же куда и Венди.

— Не говори ерунды, этот здоровяк всех нас переживет, — Усмехается Уилсон и хлопает девчонку по плечу, — тебе не о чем переживать, этот парень в одиночку спас меня от нападения гончих, пока он с нами все будет хорошо.

Уилсон поднимает с земли странный искривленный венчик: — быть может прогуляемся до короля? Если сторгуемся на три слитка — я смогу приступить к работе сегодня же.

Удар за ударом треск древесной коры эхом проносится по лесу и прогалине, на которой разбит лагерь. Уилсон вздрагивает, оборачиваясь на шум падающего дерева, и замечает лишь как сотрясаются смежные густые еловые ветви. Перед глазами, словно кадры застарелой киноленты, всплыли не самые приятные воспоминания: моменты, когда он, будучи один, изо всех сил старался выжить, как задыхаясь от собственной слабости поднимал топор, не в силах нанести удар, не говоря уже о том, чтобы повалить целое дерево. Он четко помнит, как ныли его мышцы, как проступал соленый пот, а руки дрожали от тяжести рукояти.

Уилсон, сколько себя помнил, всегда был одиночкой: вычурным, эгоцентричным мальчишкой, который привык рассчитывать только на себя и свои силы. Но что же теперь? Попав в чужой лагерь, он просто вынужден был работать в команде. Быть может, настало время впустить в свою жизнь других людей и позволить им растопить лед в его сердце? Уилсон качает головой, словно прогоняет от себя дурные мысли — да нет же, бред какой-то. Привязываться к кому-то значит проиграть и умереть, а это слишком высокая цена.

Он смотрит на Венди и его сердце сковывает от тоски: большие безжизненные глаза не выражают ничего кроме всеобъемлющей печали. Ее голос, как и движения, медленные и меланхоличные; Уилсон часто задается вопросом — почему она все еще жива? В померкших глазах пустота, нет тяги к жизни, а огонек ее души уже давно погас, так что же держит ее в мире живых? Уилсон переводит взгляд на иссохший цветок, что по рассказам самой Венди, носила в волосах ее почившая сестра. Она нежно и трепетно держит его в своих маленьких ручках.

— Скрипучий топор ломает кости, как сухие ветки, — ее тонкий голосок звучит как свист флейты, больше напоминающий легкий прохладный ветерок. Уилсон всматривается в чащу леса, откуда доносятся глухие удары по дереву и задумчиво хмурит брови.
— Не придумывай, он всего лишь добывает древесину — без нее мы ночь не протянем, это необходимая жертва, ты должна понимать, — он приободряющее треплет ее по макушке. 

— Вуди — отличный парень, — доподлинно неизвестно, но хочется верить, — тебе не стоит его бояться, — он садится перед ней на корточки, поправляет вздёрнувшийся воротничок на ее платье и выдавливает дружелюбную улыбку: — все будет хорошо, если боишься, держись рядом со мной, — сам не понимая зачем, он дарит ей свое покровительство. 

Уилсон поднимается, упирается локтями в бока и говорит:
— Вуди, конечно, сегодня в ударе, надеюсь он закончит раньше, чем по его душу придут озлобленные Энты, — с налетом легкой тревоги он смотрит сначала на Венди, а затем на Уолтера, который разбирает старый сундук, сортируя содержимое.

Он подходит к Уолтеру со спины, кладет широкую ладонь ему на плечо и мальчишка невольно вздрагивает. Он нагибается к его уху: сообщает куда и зачем они отправляются и просит присмотреть за лагерем, пока они будут отсутствовать. Уолтер улыбается, кивает головой и показывает большой палец — его фирменный жест, а также просит добыть немного ягод, уж больно ему хочется чего-нибудь вкусненького. Легкий толчок в спину, но Уилсон не теряет равновесие. Воби подбегает и начинает крутится вокруг, требуя, чтобы его погладили и почесали.
— Мы вернемся раньше, чем наступит ночь, — Уилсон треплет собаку по голове.

* * *

Уилсон хватается за лямки рюкзака, внимательно осматриваясь по сторонам.
— Венди, не отставай, — обернувшись к девчонке, что плетется позади, он махнул ей рукой. В лиственном лесу как всегда тихо и спокойно, лишь мимолетное пение птиц. Странно, что для лагеря Вуди выбрал мрачный еловый лес — даже лучи солнца с трудом пробивались сквозь густые колючие ветви.

Уилсон подходит к небольшой поляне и останавливается возле кустов; тут их в изобилии. Он достает из кармана брюк старый холщовый мешочек и аккуратно собирает в него ягоды, что так отчаянно выпрашивал Уолтер. Через плечо он поглядывает на Венди, которая играется с дикими котами и лягушками.

Дети — что с них взять.

Наполнив мешочек, Уилсон затягивает веревку на нем и возвращается к Венди; поляна усыпана трупами — кругом многочисленные безжизненные тела лягушек и котов. Уилсон косо поглядывает на девчонку.
— Это ты их всех убила? — Он смотрит как она собирает скользкие тушки лягушек и безжизненные трупы котов, складывая все это дело в рюкзак.

Она подходит, от нее пахнет сыростью и мхом, и протягивает венок, что сплела для него — ее руки, как и цветы немного запачканы кровью. Он принимает ее дар: снимает с себя венок из засохших цветов, бросает его на землю и склоняет голову, позволяя Венди самостоятельно водрузить свое творение на его голову.

* * *

У короля свиней все стабильно: он сидит сытый и довольный, изредка похрюкивая на своих подчиненных. Свиньи крутятся вокруг него, предлагают ягоды и грибы, но король лишь устало отмахивается от надоедливой свиты и приевшихся угощений. Уилсон останавливается перед ним и кланяется — здесь важно соблюсти этикет. Он вытягивает руку в сторону Венди, требуя, чтобы та передала диковинки.
— Близко не подходи, — Уилсон подносит находки королю.

* * *

Он медленно бредет, согнувшись под тяжестью рюкзака; золотых слитков на этот раз достаточно, уже завтра он приступит к созданию научных машин, и если силы останутся, он сможет завершить проект, над которым работал несколько месяцев на своей потерянной базе.
— Ты как? — Обращается он к Венди, девчушка кажется уставшей и обессиленной.
— Если хочешь — сделаем привал, — Уилсон останавливается и дергает плечами, поправляя рюкзак.
— Сегодня полнолуние, а это значит, что тьма нам не грозит. Ничего страшного, если вернемся чуть позже.