Яркое летнее солнце ослепляет и Сатору морщится, поправляя очки на разбитой переносице; он касается раны подушечками пальцев — кровь уже не течет, запеклась шершавой коркой. На его белоснежной рубашке из тонкого хлопка засохли темные багровые пятна. Он упирается руками в бока и запрокидывает голову, разглядывая солнечный диск повисший высоко в безоблачном небе. Птицы сегодня на удивление бодрые, их мелодичное пение разносится по всей округе.

Сатору раздраженно ударяет кулаком по стеклу и автомат за раз выплевывает две жестяные банки колы. Он спешно отодвигает пластиковую дверцу, вынимая из небольшого разъема свою добычу. Холодные банки быстро запотевают в руках, покрываясь влагой. Сатору потягивается, шумно вздыхает и не торопясь подходит к скамейке; он протягивает одну из банок Шоко, а вторую открывает сам, садясь рядом с девушкой.

— Они так громко поют, что я свои мысли не слышу, — поднося банку к губам, бормочет Сатору, высматривая птиц на дереве.
— Ага, — сухо и отстраненно кивает Шоко, не отрываясь от экрана мобильного телефона. Удерживая холодную банку в руке, она ловкими движениями пальцев набирает сообщение.
Воцарившееся молчание ничуть не смущает, оно не кажется неловким или гнетущим. Сатору опирается о спинку скамьи и вжимает пальцы в банку; характерный металлический треск успокаивает. Шоко откладывает телефон на скамью и пытается поддеть крышку короткими ногтями. Она поворачивает голову и пристально рассматривает Сатору, подносит палец к своему лицу, указывая на нос.
— Больно? — Интересуется она, склонив голову на бок.
Сатору морщит нос и рана, натягиваясь, трескается; проступает кровь, — ерунда, — он поправляет очки и делает глоток. Шоко достает из кармана пластырь.

* * * *

Они идут по длинному, просторному коридору; корпус находится в тени, поэтому солнечные лучи не проникают сквозь окна, сохраняя в прохладу.
— Тебе стоит быть чуточку сдержаннее, — нарушая тишину, Шоко складывает руки за спиной.
— Я и так достаточно сдержан, — тут же парирует Сатору, вздергивая подбородок.
— Теперь — он наш одногруппник и часть команды. Нравится тебе или нет, но работать нам предстоит всем вместе. Будет хорошо если вы сможете поладить: командная работа очень важна, особенно когда от нее зависит жизнь товарищей, да и твоя собственная. А ваши постоянные драки...
— Бла, бла, бла, — передразнивает Сатору и тут же получает локтем в бок, — ай, да понял я, — потирая ушибленное место, возмутился он, — Гето силен, — с пренебрежением отзывается Сатору, — но и ты не забывай — я сильнейший. Шоко закатывает глаза и качает головой.

Сатору останавливается у двери в нужный кабинет и просовывает руки в карманы брюк.
— Так не хочется идти, — завывает он, переводя взгляд на Шоко, в надежде что та выкажет хоть толику поддержки и сочувствия. Девушка сокращает расстояние и мягким движением руки поправляет отклеившийся край пластыря на переносице парня.
— Оно того стоило? — Она аккуратно отодвигает очки вниз, заглядывая в голубые глаза.
— Определенно, — не прерывая зрительного контакта усмехается Сатору.
— Тогда не ной, — Шоко хлопает Сатору по плечу и улыбается, — у тебя все получится, просто попробуй найти с ним общий язык.

Сатору угрюмо кивает, отодвигает дверь в сторону и сразу же попадает под пристальный взгляд учителя.
— Ты опоздал, — сухой, раздраженный тон Масамичи не производит на Сатору должного эффекта, все его внимание приковано к Сугуру. Он шумно отодвигает стул и садится за парту, тут же подпирая щеку ладонью, он отворачивается, разглядывая плакат на стене, посвященный демонам.

— Вы оба мне уже надоели, как и ваши постоянные разборки. Если не можете жить дружно, будете оставаться каждый день после занятий и драить кабинет. Масамичи пинает подготовленное заранее ведро и швыряет в него тряпки, — где стоят швабры уже знаете, приступайте. Через час приду, проверю как справились. Мойте хорошо, иначе отдыхать не пойдете. И без выкрутасов. Как поняли? — Он смотрит на Сугуру, затем переводит взгляд на Сатору.

Сатору недовольно скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку стула и молча кивает. Когда преподаватель покидает кабинет, Сатору запрокидывает голову и закидывает ноги на стол; убираться он, естественно, не собирается.

— Разбуди, как закончишь, — надменным тоном приказывает он Сугуру, а сам устраивается поудобнее.
— И да, мой хорошо, чтобы проблем у нас не было, — кривая ухмылка касается его губ, и рана, не успевшая затянуться, начинает кровоточить из-под пластыря, что прикрепила к нему Шоко; Сатору стирает тыльной стороной ладони проступившую кровь и закрывает глаза.