судьба в очередной раз натянула поводок, заставляя задыхаться от собственной слабости. свобода — мнимая, бессилие — данность, а хидан всего лишь бешеный пес на привязи, не способный сорваться с цепи чтобы сбежать — вместо этого он срет под себя и тонет в многочисленных ошибках, которые словно снежный ком становятся все больше и больше.

раз неудача — неопытность.

два неудача — случайность.

три — уже система, либо проклятие.

он раздражается, сжимает зубы и матерится про себя, когда смартфон, некогда спокойно лежащий на кровати, вспыхивает яркой вспышкой освещая скудное убранство тесной комнаты.

не промокод на заказ вредной пищи, не скидка на крем против гонореи, и уж точно не привычные сообщения призывающие увеличить член на пять сантиметров (а при обращении вот-прямо-сейчас в подарок еще три сантиметра совсем даром), которыми пестрят рекламные баннеры в интернете.

это сообщение другого характера, на это сообщение у хидана использован специальный, зубодробящий звонок, от которого все нутро на изнанку выворачивает в предвкушении новой дозы адреналина. звук сводит с ума, пронзая привычную тишину ножом, словно жирное пузо очередного богатого ублюдка. в голове начинает звенеть — принятые ранее препараты еще не до конца отпустили.

думает, противится, а сам возбужден и готов. кончики пальцев холодеют, а по телу пробегает колкая дрожь. сладкое томящее предвкушение селится где-то в области груди, подгоняя сердечный ритм.

чувства, смешанные как самая грязная палитра акварельных красок. свобода — бывшая спутница, теперь сидит заточенная в камере и скребётся пальцами в дверь, сдирая кожу и ногти в кровь.

новое задание — в наказание за предыдущее. показательная порка за то, что просто оказался не в том месте, не в то время. стечение обстоятельств, как говорит итачи или тотальный пиздец, преследующий по пятам?

хидану плевать. он просто хочет крови побольше, да криков по громче. его не волнует успех поставленной задачи, его волнует лишь возможность всадить нож кому-нибудь под ребра. от того его и не любят в организации, считают слишком своевольным, упрямым и неконтролируемым.

вдох — простая попытка собраться с мыслями идет крахом, когда хидан считывает сообщение с экрана. пометка «чистка» подразумевает очередное унылое задание, лишенное убийств; скучнее только в бумагах ковыряться.

на сборы времени много не тратит — с собой только самое важное — ритуальный нож да сигареты, ну и одну марочку под язык, так, для поднятия настроения. ключи берет от тачки какузу, зная, что на утро этот придурок будет орать, когда не обнаружит машины на подземной парковке. насрать. точно так же как и на то, что прав нет уже почти два года. разве какая-то бумажка когда-нибудь его останавливала?

в глазах рябь: наркотик начинает медленно действовать на нервную систему; мнимое чувство свободы и временная радость — скоро все закончится, как только регенерация сделает свое дело.

в тачке прибрано — даже слишком, можно сказать вылизано подчистую, от того и противно. хидан настраивает зеркало заднего вида и давит по газам, выкручивая попсовую радиостанцию на полную громкость. басы долбят в магнитоле так, что перехватывает дыхание.

* * * *

погода ясная, хвала джашину, ведь в прошлый раз они несколько часов мокли под дождем соскребая мозги какого-то придурка, который отлетел в окно от взрыва дейдары, и пролетев двадцать этажей вниз растекся кровавым фаршем по асфальту. клининговая компания: ооо акацки: отмоем кровь, говно и сперму.

место назначения: центральное кладбище. что там делать, кого искать — без понятия. хидан просто давит на газ, собирая все красные светофоры, качая прилизанной башкой под новый попсовый трек. музыка дерьмо, но под марочкой и свежим ветерком, что обдувает из приоткрытого окна — все становится куда веселее; мир словно пестрит яркими красками.

он оставляет тачку на дороге, криво припарковав ее вдоль мусорных контейнеров и шагает к высокому мрачному забору, какие только в фильмах ужасов и бывают. по сторонам оглядывается — никого, хмурится и руками в бока упирается.

ну и?

кривой походкой шагает к воротам, а те мало того, что закрыты, так еще и цепью замотаны. хидан запрокидывает голову, трет красные опухшие глаза и выругивается, за то, что не взял из инструментов ровным счетом нихуя.

но.
это он не взял.

быть может, в багажнике-загажнике какузу что-то да валяется. с этой мыслью хидан поднимает дверь и не рассчитав щемит палец. вспыхивает мгновенно — шипит, пинает тачку, и сгибается напополам, скуля от боли как собака, которой придавили хвост.

сзади подъезжает тачка — слепит фарами так, что глаза из орбит лезут. хидан прикрывает лицо рукой, стараясь сморгать проступившие, от яркого света, слезы.

к свету привыкает быстро, старательно вглядываясь в лобовое стекло: кто за рулем не видно, но очертания вроде-как-знакомы. он тянет руку за спину и хватается за рукоять ножа, что припрятал за поясом, а потом... фары гаснут.

— ну кто ж, блядь, если не ты? — возмущенно и в то же время приветливо, хидан вскидывает руки, — что, и тебя пригнали?

кисаме глушит мотор, а хидан открывает багажник — внутри пара пушек, медицинские принадлежности по типу супер-аптечки и ничего из того, что помогло бы сорвать цепь.

— ворота закрыты на замок и обмотаны цепью, а у меня нихуя нет из того, чем бы я мог бы их всколупнуть, — хидан задумчиво запускает руку в волосы, загребая пальцами выбившиеся пряди, — не хочется это признавать, но здесь бы не помешал дейдара со своей ебучей глиной.